Я, Усий, брат ваш и соучастник в скорби, был на краю Земли.
И был я в духе в день Господень и услышал позади себя голос великий, словно трубу мобильную, которая говорила: то, что видишь, напиши в блоге сем и пошли семи благочиниям N-ской епархии.
Ангелу Таганрогского благочиния напиши: «знаю дела твои и труд и терпение твои. Покайся и твори прежние дела. А если не так, приду к тебе и сдвину светильник твой с места его. И уже сдвинул.
Но то у тебя есть, что ненавидишь дела архиереовы, которые и я ненавижу».
И ангелу Азовских благочиний напиши: «Не бойся ничего, что тебе предстоит претерпеть. Вот будет диавол ввергать из среды вас в тюрьму (даже благочинных!), чтобы быть вам искушенными».
И аггелу Новочеркасского благочиния напиши: «знаю, где ты живёшь: там, где престол сатаны. Имею против тебя то, что ты имеешь там держащихся учения правящего демона, которое я ненавижу. Покайся; а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст моих».
И аггелу Аксайского благочиния напиши: “знаю твои дела, но имею против тебя, что ты загубил дУшу юницы, искусной в гласе трубы, свирели же, гусли и всякаго рода мусикийска».
И аггелу Ростовских благочиний напиши: «знаю твои дела; ты имеешь имя, будто жив, но ты мёртв. Пробудись и укрепи то, что еще осталось у тебя и что вот–вот умрет. Но у тебя в Ростове есть несколько человек, которые не запятнали своих одежд».
И ангелу Матвеево-Курганского благочиния напиши: «я знаю дела твои; хотя у тебя и мало сил, ты не отрекся от моего имени».
И аггелу Батайского благочиния напиши: «знаю твои дела; ты и не холоден и не горяч… Ты говоришь: я богат и разбогател, и ни в чем нужды не имею, и не знаешь, что ты несчастнее всех и жалок, и нищ, и слеп и наг. Я даю тебе совет: купи золота, очищенного в огне, чтобы разбогатеть, и белую одежду, чтобы одеться и не выставлять напоказ срам своей наготы. Купи также мазь, чтобы помазать глаза и прозреть.
Вам же говорю, находящимся в Батайске, которые не познали глубин архиерея: то, что имеете, твердо держите».
Горе живущим на земле и в море, яко сниде огненно-красный архиерей к вам, имея ярость великую, ведый, яко время мало имать.
И я увидел выходящих из уст архиерея, и из уст тематической зверушки его и из уст сугубо личного игривого лжепророка, трех духов нечистых словно лягушек древесных.
Возгремели их грехи до неба NNN-ской поместной церкви и вспомнил Царь неправды их.
Они славили себя и роскошествовали, в сердце своем говоря: «сижу полновластной барыней, и я не вдова, и скорби не увижу».
Поэтому в один день придут язвы им, смерть и скорбь и голод, и будут они сожжены огнем, потому что силен первосвященник Кир, в гневе осудивший их…
***
Один батюшка был патриотом. Но не полноприводным, как отечественный уазик «Patriot».
От своего пафосного соседа-грекофила он узнал, что с греческого слово патриотис — это всего лишь «земляк”. Поэтому терпения у нашего батюшки-отчизника хватало только на своих — на тех, кто жил в его землячестве, кто хвалил его при встрече и приветствовал его безумные ультраправые идеи. В домашнем древлехранилище нашего великодержавника содержались иконы таких странных святых, как святитель Серафим (Соболев), святитель Николай Сербский, праведнейший Иоанн Кронштадтский, полусгнивший лапоть псковского монаха Филофея, расшитая золотом барсетка Нила Сорского, палочки для аскетичного поедания сУши Николая Японского, а также потертое седло Ивана Ильина, на котором тот скрипел вне Отечества перед смертью.
Наш оголтелый ксенофоб никого никогда не любил, однако ненавидел многое и многих: иностранцев, людей чужеродных, иноверных и инославных, краснокожих, мулатов и даже метисов. В оправдание нашего патера мы вынуждены признать, что, он смог исполнить хотя бы одну важную заповедь Господа Иисуса: возненавидеть своего отца, а также матерь, жену и детей. При этом детей своих он старался просунуть во всевозможные епархиальные структуры.
Когда по окончании бесчисленных литургий наш рьяный ревнитель о благе Отечества кричал с амвона свои проповеди, первые ряды его немногочисленных прихожан зачастую бывали забрызганы слюной, смешавшейся с кровью Спасителя.
Он искони был патриотом казачества, Византии, этрусков-славян и любого господствующего класса, включая клевретов генералиссимуса Сталина. Ему неимоверно льстило, что одного из апостолов пострадавшего Иисуса — Симона Зилота — в одном из переводов Библии назвали тоже “патриотом”.
Нацепив многочисленные медальки, крест «Потомственный казак», а также знак «За заслуги перед Майкопским отделом Кубанского казачьего войска», он всегда участвовал в торжественных парадах и мероприятиях, посвященных национальным или региональным праздникам. Особенно ему нравилась одна наградка-медаль со звонким именем «Во славу Отечества!». Бывает, нацепишь её на рясу и родное Отечество сразу же непроизвольно и рефлекторно прославляется…
А однажды наш ревностный протопресвитер даже получил значок «Казачья слава» из рук любвеобильного архиерея лету тому — “За разгон неприличного парада”.
В последние времена при боестолкновениях Гога и Магога нашему батюшке стало совсем невмоготу быть патриотом, и теперь он для поддержания угасающего консервативного Духа каждый вечер принимает исключительно отечественную алкогольную продукцию.
***
Один батюшка был вполне располневшим и достаточно половозрелым младостарцем. А еще он стал самым молодым настоятелем афедронного собора за все время истории богатой N-ской епархии. Про него ходили легенды, что особого изумления ради он принимает дивные зелья. Оттого и впадает поныне во время соборных богослужений в нелепые состояния радостопечалия и “святого смеха”.
В свободное от управления собором время сей недалекий патер пытается напроситься в друзья в суетных “интер-тенетах” к разным еретикам-альбигойцам и вольнодумцам.
***
Один батюшка был содомитом, но, как и полагается в нашей Церкви, — тайнообразующе. Это было “Очевидное и Невероятное”. Вся элита N-ского града относилась к гомо-батюшке настороженно и с опаской. Ведь страшен не гей по ориентации, а “водолаз” по поступкам.
Будучи настоятелем знакового для N-ской епархии храма, он принадлежал к древнему этносу моавитян и, говорят, иногда по древним моавитским обычаям разводил в своем загородном поместье огромный костер и прыгал через него в парчовых облачениях, тщетно пытаясь не опалить свой измученный афедрон.
Своего архиерея он глубоко презирал, считая одного себя в необразованной N-ской епархии развитым и интеллигентным. Не было священника или диакона, не высмеянного им заочно или публично. На самом деле он представлял собой обыкновенного моавитского сибарита-гедониста с пошлым вкусом и низким уровнем грамотности. Наиболее праведные представители блудной епархии считали его храм гей-кузницей кадров для местных деспотов. Выходцами из этой содомской пещеры были и молодые смазливые батюшки-карьеристы, и постаревшие юноши-фотографы, и лысые неграмотные иеромонахи-наркоманы, и прочие жабы и скнипы.
Чтобы отвести эти обоснованные подозрения наш батюшка был вынужден регулярно проводить в своем храме молодежные семинары с названиями: “Миру — мир. Гейству-бой!”, “Пир Платона в окружении местного митрополита”, “Секс без девчины — признак бесовщины”, “Суккубы и инкубы среди искушений N-ских семинаристов”, “Извращения в до-Петровские времена”, “Рукоблудие не выход! Найди свой вход!”, “Три таксиста, не считая собаки — как образ Царствия Божия”, “Блудный сын и его отношения со свиньями”, “Почему Иосиф — прекрасный, а ты — нет?”, “Тесный путь верблюда сквозь игольные уши”, а также “Почему не права в своей горячке тёща Петра?”.
Чтобы не сойти с ума от сарказма, агрессии и высокомерия, невысыпающийся батюшка-содомит каждый вечер по рецепту лучших врачей N-ского града пил для успокоения разрушенных нервов настой белладонны и моавитского подорожника.
Впрочем, это ему не помогало.
Он изнывал от страха грядущих бедствий для содомитов оной епархии и всегда носил в сердце пророчество пребожественного Даниила:
“МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН, — исчислил Бог царство твое и положил конец ему… ты взвешен на весах и найден очень легким” (Дан 5.25-27).
Сим положиша лишь начало сказаний о сем дивном патере, да горше дира будет…
***
Один батюшка не мог признавать свои ошибки.
“Черт меня попутал!”, “А чего он первый начал?”, “На этот случай я заранее получил откровение в тонком сне”, “Такова церковная целесообразность”, “Я не упал, шеф, — меня уронили!“ — так отвечал он на любые попытки привести его в чувство и в познание истины.
Будучи сосланным в Тму-Тараканское благочиние и живя со зверьми, он напоследок взалкал.
***
Один батюшка был экстремалом.
То с парашютом прыгнет ради вящей славы Божией, то автопробег устроит на инославных колесницах с имперскими флагами против абортов.
В любой воскресный день после потребления двух с половиной килограммов Святых Таин, по вкусу отдаленно напоминавших хлеб с кагором, он по давней традиции отправлялся за рулем своего внедорожника домой восвояси.
Чтобы отвлечь свою одурманенную паству от проклятых вопросов, сей пресвитер с завидным постоянством устраивал в храме православные квесты, олимпиады и форт-боярды для своей зашоренной молодежи.
Многочисленные татуировки с текстами Писаний и руническими символами на немыслимых местах его раздувшегося от «аскезы» тела смущали не одно поколение прихожан и прихожанок.
В последние времена он соорудил себе пирсинг на языке, отчего при причащении всегда прятал свой малый уд от пытливого архиерея.
Начитавшись ветхих писаний, он предложил своей забитой матушке сделать два кольца из чистого золота влагалищем для шестов. Однако супруга нашего экстремала украшала себя не только скромностью, но и познанием Библии.
— Я же тебе не ковчег Божий, как некоторые,
— отвечала мудрая матушка и от шестов с золотыми кольцами (в отличие от иных епархиальных сотрудников N-ской епархии) напрочь отказывалась.
***
Один мальчик вынужденно стал монахом. И не просто монахом, а целым и.о. наместника. Несчастная и неразделённая любовь толкала нашего мальчика порой к суициду, а порой к юродству.
Некоторое время поколебавшись, непутевый мальчик выбрал «средний» путь. Бани монастыря Пантократор-Столобный присно славились среди местных христиан своим тлетворным влиянием, и именно туда отправил полу-целомудренного юношу-семинараста полу-правящий архиерей. После опыта тамошних бань наш мальчик стал штрейбрехером, а также начал заикаться и отрастил жидкие власы, во всем пытаясь подражать своему неподражаемому архиерею.
Спустя несколько недель мальчик-неврастеник стал старцем, причем результаты частных проктологических исследований подсказывали, что его проблемы решаемы при помощи молитв и святых целебных мазей.
Со временем трусливый мальчик одряхлел, располнел и стал не интересен даже самому себе.
Но беспощадный Промысел Божий продолжал держать его в напряжении.
Однажды в тонком сне ему явился святитель Василий Великий и сказал: ты и сан милиционера (сенатора) потерял и монахом не стал.
На досуге он любил тайно есть колбасу-салями и играть по сети с ново-афонскими старцами в старые добрые игры: Assassin’s Creed, Warcraft, Minecraft, Mortal Kombat, Dota 2, Quake 2, World of Tanks, а также Diablo III.
***
Один батюшка был привередливым. Он всегда и во всем сопротивлялся всеспасительному промыслу Божию. Он хулил вообще все, что можно: ладан, вино, длинные службы, архиерея, свой хор, поведение пономарей, погоду.
На его невозмутимом лице всегда было написано презрение ко всему земному. Но наивные благотворители полагали, что батюшка был настолько свят, что предрекал кончину «веку сему» в это лето Господне благоприятное.
***
Один батюшка был некрофилом. Он просто очень любил мертвых людей. Например, отпевать мертвецов ему было намного комфортнее, чем готовить к Крещению живых и капризных обывателей. Когда он провожал в вечность почившего младенца, то всегда «со слезами на глазах» вручал милого ангелочка в руце Божии и дерзновенно требовал размещения оного в обителях Небесного Царствия. Кладбища и могилки постоянно сулили ему одни лишь доходы. Его постоянно грела жуткая мысль, что он совмещает приятное с полезным. Похороны и траур зачастую смягчали сердца людей. Поэтому почти никто не смел ему перечить или задавать “неудобные вопросы”.
Богослужение и проповедь он старался всегда совершать на старо-мертвом языке. Никто слов нашего батюшки не понимал, а посему все слушатели его мистерий были весьма довольны.
За особые пенязи наш батюшка-некрофил также любил освящать оружие, дроны и гиперзвуковые ракеты.
Нареканий, как в случае треб по воскрешению умерших, у него в этом случае никогда не возникало.
Продолжение следует…
Одного я кажется узнал того что с медальный от майкопского казачества. Не он ли носит фамилию известного педагога и сам известен пед.гогией?