Пульхерище 

Возлюбленный наперсник мой Сосипатр!
Так как уже многие взялись за составление повествования о совершившихся среди вас событиях, решил и я, тщательно исследовав все с самого начала, последовательно написать для тебя, досточтимый Сосипатр!
Библейские археологи Низменных Земель намедни обрели древнюю рукопись с изумительной псевдо-гностической поэмой, написанной на изящных рунических языках.
Толмачи-переводчики в количестве 72-х мужей в краткое время совершили рабский перевод и (о чудо!) в тексте проявились времена и сроки, элементы драмы, трагедии и хоррора, а также, казалось бы всеми забытые имена игемона Пульхерия и целомудренного Усия.
Созерцая Северное море с последним переводом этой баллады, недоумеваю до зела: чесо ради в хартии сей имя Усия упоминается всуе? Что сие целование бысть? Не явилось ли зде, наконец-то, древнее пророчество?
Посему не могу не послать тебе сие произведение искусства с жалкою надеждой, что умножившиеся в твоей епархии магистры теологии и доктора богословия как-нибудь разберутся в происхождении и толковании темных мест сей дивной поэмы.
Предпосылаю тебе первому из смертных N-ской епархии сей текст, как ранний плод с наших пребожественных и Низменных Земель.
Дар языков не угашай. Целуй клириков во уста троекратно.

Часть первая

Ехали лже-пастыри
Вместе с архипластырем.

А за ними поп
Толоконный лоб.

А за ним свещницы
Текли от реквизиций.

А за ними паки
Кураевские раки.

Игумны на кобыле.
Их чадца в автомобиле.

А в руках алтарников —
Вербные кустарники.

Жаба на лице…

Едут и смеются,
Просфоры жуют.

Вдруг из подворотни
Ласковый бандит
Подлый и надменный
Мит-ро-по-лит!
Архиерей, Архиерей, Архиерееище!

То урчит, то кричит,
Жезлом грозно шевелит:
«Погодите, не спешите,
Я вас мигом поглощу!
Поглощу, поглощу, не помилую!»

Твари задрожали,
В обморок упали.

Монахи от испуга
Съели друг у друга.

Моавитский крокодил
Семя парня проглотил.

Благочинные, дрожа,
Теребонькали ужа.

Только дьяки-забияки
Не боятся бою-драки:
Чин диаконов женат
В иереи кандидат.
У престола предстоят,
Орарями шевелят
Возглашают Пульхерию мерзкому:

«Хоть кричи иль хоть дрочи,
Или хоть кровоточИ.
Мы и сами усачи,
Иногда бородачи.
Можем мы и сами
Шевелить усами!»

И в алтарь ещё дальше попятились.

И сказал архимандрит,
Прощелыга и бандит:

«Кто Владыку не боится
И с ваалом сим сразится,
Я такому исполину
Пять просфорочек подкину
И пуд четверговой соли пожалую!»

«Не трепещем мы его,
Архипастыря того:
Мы перстами,
Мы стопами,
Мы дрекольями его!»

И поганою гурьбой
Сиганули на убой.

Но, увидев орлецы
(Ай-ай-ай!),
Стали сразу беглецы
(Ай-ай-ай!),
Ведь хотя и не глупцы
(Ай-ай-ай!),
Подлецы и мертвецы!
(Ай-ай-ай!).

По скитам по своим разбежалися:
Зверонравия владыки испужалися.

И вскричал архимандрит:

«Что за срам и что за стыд!
Эй, попы и протодьяки,
Алкоголики-маньяки,
Вы Владыку,
Недотыку,
Низложите-ка!»

Но попы и протодьяки
Отвечают в депреснЯке:

«Мы б Владыку как расстригу
сплавили б к архистратигу!
Но не треба нам блицкригу.
И приходы терять нам
не хочется»,

И сидят, и дрожат
На приходах,
И пекутся о грязных
Доходах.

Все попы в алтарях
Позабилися,
В их тени дьякона
Схоронилися.

Только и слышно,
Как Тело жуют,
Только и видно,
Как глазки снуют.

А лихие либералы
Похватали все анналы
И скорее со всех ног
Наутек.

А известная акула,
Как Акила и ПрискУла,
В дЕньгах Божьих утонула.

А за ней древлехранитель —
ЧАстиц костных накопитель,
Всех мальчишек искуситель,
Мощеватый усладитель.

Часть вторая

Вот и стал Архиплут
победителем,
И скотов, и скитов повелителем.
Покорилися клирики Влажному
(Чтоб ему провалиться,
вальяжному!)
А он меж ними похаживает,
Панагийное брюхо поглаживает:
«Принесите-ка мне, твари,
ваших детушек,
Я сегодня их за трапезой
скушаю!»

Бедные, бедные клирики!
Воют, рыдают, ревут!
В каждом приходе
И в каждой часовне
Левиафана клянут.

Да и какая же мать
Согласится отдать
Своего дорогого ребёнка —
Ипоса или попёнка, —
Чтоб развращенное чучело
Бедную душу замучило!

Плачут они, убиваются,
С приходами слёзно прощаются.

Но в едину от суббот
Вшед один искариот,
Увидал митрополита,
Засопел под нос сердито:
«Разве это властелин?
(Ха-ха-ха!)
Это просто пластилин!
(Ха-ха-ха!)
Он не важен для общин
(Ха-ха-ха!)
Он лишь страшен для скотин!
(Ха-ха-ха!)

МитропО-, митропО-,
МитропОшечка,
Толстозадая
бесформенная брошечка.
Как не стыдно вам?
Не обидно вам?
Вы — сисястые,
Вы — N-ястые,
А агрессору
Поклонилися,
И безбожному
Покорилися!»

Испугались протопОпы,

Зашептали: «Спрячем попы!
Уходи-ка ты отсюда!
Кабы не было нам худа!»

Только вдруг из-за скиточка,
Из-за фряжского лесочка,
Из гейропских из-под пусей
Прилетает старец Усий.
Все книжонки под рукой
Взгляд колючий и прямой!

Взял и пнул митрополита,
Архиплута и бандита.
Состоявшийся Синод
Разорил их огород!
Поделом деспотиссе досталося,
И грибов от нее не осталося.

То-то рада, то-то рада
Протодьяконская Рада,
Прославляют, поздравляют
Старца У-си-я!

Ослы ему славу по храмам поют,
Попы бородою дорогу метут,
Бараны, о чудо!
Стучат друг на друга!

Студенты абсенты
Бухают!
Сидр попЫ с детворой
Выпивают!
Свещницы
В КринИце
Платочками машут
И пляшут.

А ключарь-парамонарь
Так отплясывает лихо,
Что завеса разорвалась,
Кучка трупов показалась,
Звезды с неба все упали,
А светила задрожали!

Вот была потом забота —
N-ский град тянуть с болота
И жизнь в N-ской епархии налаживать!