Вчера в центре Сеула произошла ужасная давка…
Хэллоуин не считается большим праздником в Южной Корее, однако Итхэвон — район с международной культурной атмосферой — стал тем местом, где собирались люди, которые все-таки отмечают этот праздник.
В районе во время давки могло находиться до 100 тысяч человек — в основном молодые люди, некоторые в костюмах. Такого скопления людей в этом районе не было с начала пандемии COVID-19.
По последним данным южнокорейской стороны, в результате давки в районе Итхэвон погибли 153 человека, в том числе 22 иностранца. Подавляющее большинство погибших и пострадавших составляют молодые люди в возрасте от 18 до 30 лет, из них почти две трети — женщины.
К сожалению, толпа как единый организм разумом не обладает, и стадное поведение легко может привести людей к гибели. Когда толпа паникует или проявляет агрессию, массы людей приходят в движение, которое больше всего напоминает поток воды — быстрое и по пути наименьшего сопротивления.
В качестве профилактики можно прочитать, например, статью Как выжить в толпе при панике: советы психолога, которые лучше всегда держать в голове.
Но сегодня я бы хотел сравнить реакцию властей на массовую гибель людей в давке.
Сообщается, что
мэр Сеула О Се Хун решил прервать поездку в Европу. Президент Южной Кореи Юн Сок Ель объявил общенациональный траур. В связи с произошедшим, организаторы стали отменять свои фестивали и парады по случаю Хэллоуина.
Похожая, но более массовая трагедия случилась в Москве во время празднества по случаю воцарения Николая II.
Это был не обычный царь. Вместе с женой и детьми он был прославлен в лике святых Русской православной церковью как страстотерпец.
После коронации на Ходынском поле произошла давка, получившая название Ходынской катастрофы.
«Начало народных гуляний было назначено на 10 часов утра 18 (30) мая. В программу празднества входили: раздача всем желающим царских подарков, заготовленных в количестве 400 тыс. штук; в 11-12 часов должны были начаться музыкальные и театрализованные представления (на подмостках должны были показать сцены из «Руслана и Людмилы», «Конька-Горбунка», «Ермака Тимофеевича» и цирковые программы дрессированных животных); в 14 часов ожидался «высочайший выход» на балкон императорского павильона.
И предполагаемые подарки, и невиданные для простых людей зрелища, а также желание своими глазами увидеть «живого царя» и хоть раз в жизни поучаствовать в таком чудесной действии заставили огромные людские массы направиться на Ходынку».
«Так, мастеровой Василий Краснов выразил общий мотив людей:
«Ждать утра, чтобы идти к десяти часам, когда назначалась раздача гостинцев и кружек «на память», мне показалось просто глупым. Столько народу, что ничего не останется, когда я приду завтра. А до другой коронации ещё доживу ли я? … Остаться же без «памяти» от такого торжества мне, коренному москвичу, казалось зазорным: что я за обсевок в поле? Кружки, говорят, очень красивые и «вечные»…».
Кроме того, по беспечности властей место для гуляний выбрали крайне неудачно. Ходынское поле, испещрённое глубокими рвами, ямами, траншеями, сплошь брустверах и заброшенных колодцах, было удобно для военных учения, а не для праздника с многотысячными толпами.
Причём перед праздником никто не принял экстренных мер по улучшению поля, ограничившись косметическим обустройством.
Погода была отличная и «предусмотрительный» московский люд решил провести ночь на Ходынском поле, чтобы первыми попасть на праздник.
Безлунной ночью в овраге и по всему полю жгли костры, пили и веселились.
Люди все прибывали, и, не видя дороги, уже тогда стали попадать в ямы и овраги.
Известный репортер, корреспондент газеты «Русские ведомости» В. А. Гиляровский, который единственный из журналистов провел ночь на поле, вспоминал:
«Над миллионной толпой начал подниматься пар, похожий на болотный туман… Давка была страшная. Со многими делало дурно, некоторые теряли сознание, не имея возможности выбраться или даже упасть: лишенные чувств, с закрытыми глазами, сжатые, как в тисках, они колыхались вместе с массой. Стоявший возле меня, через одного, высокий благообразный старик уже давно не дышал: он задохся молча, умер без звука, и похолодевший труп его колыхался с нами. Рядом со мною кого-то рвало. Он не мог опустить даже головы…».
К утру не менее полумиллиона человек скопилось между городской границей и буфетами. Тонкая цепочка из нескольких сотен казаков и полицейских, отправленных «для поддержания порядка», почувствовала, что ей не справиться с ситуацией.
Слух, что буфетчики раздают подарки «своим» окончательно вывел ситуацию из-под контроля.
Люди ломанулись к баракам. Кто-то погиб в давке, другие провались в ямы под рухнувшими настилами, третьи — пострадали в драках за подарки и т. д.
Очевидец события Владимир Гиляровский так описывал происходившее в «безумной толпе, хлынувшей за сорвавшимися с мест в стремлении за кружками»:
«Толкотня, давка, вой…. А там впереди, около будок, по ту сторону рва, вой ужаса: к глиняной вертикальной стене обрыва, выше роста человека, прижали тех, кто первый устремился к будкам. Прижали, а толпа сзади всё плотнее и плотнее набивала ров, который образовал сплошную, спрессованную массу воющих людей. Кое-где выталкивали наверх детей, и они ползли по головам и плечам народа на простор. Остальные были неподвижны: колыхались все вместе, отдельных движений нет. Иного вдруг поднимет толпой, плечи видно, значит, ноги его на весу, не чуют земли… Вот она, смерть неминучая! И какая!»
По официально статистике, в этом «прискорбном происшествии» пострадало 2690 человек, из которых 1389 погибло. Истинное число получивших различные травмы, ушибы, увечья не известно. Уже утром все пожарные команды Москвы занимались ликвидацией кошмарного происшествия, обоз за обозом вывозя погибших и раненых. От вида пострадавших ужасались повидавшие виды полицейские, пожарные и врачи.
Пред Николаем II встал сложный вопрос: вести торжества по намеченному сценарию или веселье остановить и по случаю трагедии праздник превратить в торжество печальное, поминальное.
«Толпа, ночевавшая на Ходынском поле в ожидании начала раздачи обеда и кружки, — отметил Николай в дневнике, — наперла на постройки, и тут произошла давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около тысячи трехсот человек. Я об этом узнал в десять с половиною часов… Отвратительное впечатление осталось от этого известия… В 12 1/2 завтракали и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном „народном празднике“. Собственно там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка всё время играла гимн и „Славься“… Обедали у Мама в 8 ч. Поехали на бал к Montebello. Было очень красиво устроено, но жара стояла невыносимая. После ужина уехали в 2 ч.»
Однако «отвратительное впечатление» не заставило Николая остановить праздник, на который со всех концов света съехалось множество гостей, и были потрачены крупные суммы.
Сделали вид, что ничего особенного не случилось. Тела прибрали, все было замаскировано и сглажено. Праздник над трупами, по выражению Гиляровского, шел своим чередом.
Масса музыкантов исполнила концерт под управлением известного дирижера Сафонова.
В 14 час. 5 мин. на балконе царского павильона появилась императорская чета.
На крыше специально построенного здания взвился императорский штандарт, грянул салют.
Перед балконом прошли пешие и конные войска.
Затем в Петровском дворце, перед которым были приняты депутации от крестьян и варшавских дворян, прошёл обед для московского дворянства и волостных старшин.
Николай произнес высокие слова о благе народа.
Вечером император и императрица отправились на заранее запланированный бал у французского посла графа Монтебелло, который со своей супругой пользовался большим расположением у высшего света.
Многие ожидали, что обед состоится без императорской четы, и Николаю советовали не приезжать сюда. Однако Николай не согласился, сказав, что, хотя катастрофа и есть величайшее несчастье, но оно не должно омрачать праздник.
Одновременно часть гостей, не попавшая в посольство, любовалась парадным спектаклем в Большом театре.
Через день состоялся не менее роскошный и грандиозный бал, который дали родной дядя молодого царя великий князь Сергей Александрович и его супруга, старшая сестра императрицы Елизавета Федоровна».
Отметим, что указанная великая княгиня Елизавета Федоровна также канонизирована Русской православной Церковью в лике святых.
«Непрерывно шедшие праздники в Москве завершились 26 мая опубликованием Высшего манифеста Николая II, который содержал заверения в неразрывной связи царя с народом и его готовности к служению на благо любимого Отечества.
Тем не менее в России и за рубежом, несмотря на красоту и роскошь торжеств, некоторый неприятный осадок остался. Ни царь, ни его родственники не соблюли даже видимость приличия. К примеру, дядя царя великий князь Владимир Александрович устроил в день похорон жертв Ходынки на Ваганьковском кладбище в своём тире около него стрельбу «по голубям влёт», для высоких гостей.
По этому поводу Пьер Альгейм отметил: «… в то время, когда весь народ плакал, мимо проехал пестрый кортеж старой Европы… и скоро затрещали выстрелы».
Императорская семья сделала пожертвования в пользу пострадавших в размере 90 тыс. рублей (притом, что на коронацию потратили около 100 млн. рублей), в больницы для раненых прислали портвейн и вино (видимо, из остатков пиршеств), сам государь посещал лазареты и присутствовал на панихиде, но репутация самодержавия была подорвана».
Общественное мнение обвинило во всем великого князя Сергея Александровича, который был организатором мероприятия, он получил прозвище «князь Ходынский». «Наказали» только нескольких второстепенных чиновников, включая московского обер-полицмейстера А. Власовского с помощником — их отправили в отставку.
Дадим слово великому князю Александру Михайловичу:
«Мои братья не могли сдержать своего негодования, и все мы единодушно требовали немедленной отставки великого князя Сергея Александровича (московского губернатора) и прекращения коронационных торжеств.
– Помни, Ники, – начал он, глядя Николаю II прямо в глаза, – кровь этих пяти тысяч мужчин, женщин и детей останется неизгладимым пятном на твоем царствовании. Ты не в состоянии воскресить мертвых, но ты можешь проявить заботу об их семьях».
Любопытна реакция на Ходынскую трагедию обер-прокурора Святейшего синода и одного из наставников молодого царя Константина Победоносцева:
Народа никто не давил — он сам давился, а публичное признание ошибки, совершенной членом императорской фамилии, равносильно умалению монархического принципа…
Подведем итоги
Ходынская трагедия показала, как относился к страданиям обычных людей святой император-страстотерпец.
Между прочим, для сравнения приведу реакцию святой императрицы на гибель Петра Столыпина.
Это была беседа новоназначенного премьера В.Н. Коковцова с государыней. Разговор состоялся через месяц после смерти Столыпина, 5 октября 1911 г.
«Слушая Вас, – говорила царица В.Н. Коковцову, – я вижу, что Вы все делаете сравнение между собою и Столыпиным. Мне кажется, что Вы очень чтите его память и придаете слишком много значения его деятельности и его личности. Верьте мне, не надо так жалеть тех, кого не стало… Я уверена, что каждый исполняет свою роль и свое назначение, и если кого нет среди нас, то это потому, что он уже окончил свою роль и должен был стушеваться, так как ему нечего было больше исполнять. Жизнь всегда получает новые формы, и Вы не должны стараться слепо продолжать то, что делал Ваш предшественник. Оставайтесь самим собою, не ищите поддержки в политических партиях; они у нас так незначительны. Опирайтесь на доверие Государя – Бог Вам поможет. Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить Вам место, и что это – для блага России».
Московский генерал-губернатор Сергей Александрович (муж сестры царицы), вопреки многочисленным требованиям, никакого наказания за безобразную организацию народных гуляний на Ходынском поле не понёс.
Источник: Самсонов Александр. Трагедия на Ходынском поле. URL: https://topwar.ru/95971-tragediya-na-hodynskom-pole.html
