Современные библеисты полагают, что многие предания об Иисусе Христе сформировались под влиянием текстов Ветхого Завета. Один из ярких примеров того, как деталь могла быть придумана, исходя из пророчества, британский библеист Джеймс Данн находит у Матфея.
По Матфею, Иисус въехал в Иерусалим, сидя одновременно на осле и на осленке, в соответствии с Зах 9:9:
«Се, царь твой грядет к тебе, кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной» (Зах 9.9).
Ученые давно подметили исторические проблемы, связанные с рассказом о торжественном входе Иисуса в Иерусалим. Барт Эрман отмечает, что особенно заметны они у Матфея (Мф 21.1-11). Под конец жизни Иисус решает предпринять роковое путешествие в Иерусалим. Он просит учеников найти осла, чтобы въехать на нем в город. Точнее говоря, у Матфея ученики должны привести даже не одно животное, а двух: ослицу и осленка:
“Отправляйтесь в деревню напротив, — сказал Он им. — Вы сразу же увидите ослицу на привязи и с ней молодого осла. Отвяжите их и ведите ко Мне. А если кто скажет вам что-нибудь, отвечайте: „Они нужны Господу ”… Ученики пошли и, сделав все так, как велел им Иисус, привели ослицу и осленка, положили на них одежды и усадили Иисуса” (Мф 21.2-7).
Иисус садится на двух животных сразу и въезжает в Иерусалим под восторженные приветствия народа.
Люди расстилают перед ним одежды и ветви, восклицая: «Осанна сыну Давидову! Благословен грядущий во имя Господне!»
Евангелист сообщает, что все это происходит во исполнение пророчества из Книги Захарии.
В других евангелиях Иисус въезжает в город лишь на одном осле:
“Они привели осла к Иисусу, положили на осла свою одежду, и Иисус сел на него” (Мк 11.7).
Матфей прочел пророчество Захарии слишком уж буквально, не учтя поэтических особенностей отрывка.
«В еврейской поэзии первая строка или первая часть предложения обозначают некую идею, следующая за ней либо повторяет ее, используя другие слова (наиболее распространенная схема), либо развивает оригинальную идею и дополняет ее. Таким образом, рифмами тут выступают не слова, а понятия» (Б. Эрман).
Захария говорит об одном и том же, но по-разному: царь придет на осле; царь придет на осленке.
Это типичный случай поэтического параллелизма.
Например, Пс 146.8:
“Он покрывает небо облаками,
приготовляет для земли дождь”.
Или Пс 2.3:
“Расторгнем узы их,
и свергнем с себя оковы их”.
Однако Матфей решил, что Захария имел в виду двух разных животных: ослицу и осленка.
Поэтому, желая добиться полного соответствия пророчеству, он заставил Иисуса оседлать сразу двух ослов (хотя ехать подобным образом было бы неудобно и отнюдь не величественно).
Вся сцена выстроена вокруг исполнения пророчества, что заставляет усомниться в ее исторической достоверности.
Сомнение вызывают и некоторые другие аспекты матфеевского описания.
Если толпа кричала, что Иисус — Мессия, пришедший в святой город, почему власти не отреагировали немедленно? Почему Иисус не был тут же арестован как смутьян, да еще называющий себя еврейским царем?
Ведь только Рим считал себя вправе назначать царей. Между тем, если верить Матфею и другим евангелистам, Иисус без помех провел неделю в Иерусалиме и лишь тогда был схвачен и осужден. Маловероятно, что римские власти, которые присутствовали в городе специально ради предотвращения волнений и акций толпы, не вмешались бы, если бы народ кричал приветствия новому правителю, прибывшему в город.
Иисус почти наверняка пришел в Иерусалим, но не так, как описывает Матфей. Матфей выдумал или адаптировал описание, чтобы добиться соответствия пророчеству Захарии.
Литература
- Данн Дж. Д. Единство и многообразие в Новом Завете. Исследование природы первоначального христианства. М., 1997
- Барт Д. Эрман. А был ли Иисус? Неожиданная историческая правда. — М.: Эксмо, 2017
