В 2018 году издательство “Молодая гвардия” выпустило книгу из серии Жизнь замечательных людей, посвященную одному из самых известных русских святых — преподобному Серафиму Саровскому.
Книги серии ЖЗЛ не претендуют на соответствие высоким стандартам исторического исследования. Автор данного исследования — Степашкин Валентин Александрович — историк, краевед. Имея экономическое образование, основным своим призванием считает изучение истории Русской православной церкви, древней и современной истории города Сарова.
На сайте издательства утверждается, что автор избегает богословских вопросов и исследует жизнь преп. Серафима, как исторической личности: “очистив имя батюшки Серафима от всевозможных мифов, автор дает нам возможность увидеть его именно таким, каким он был”.
Это не совсем так. Некоторые благочестивые размышления автора выдают в нем верующего человека, почитающего православные святыни, но при этим являющегося противником лжи о преп. Серафиме.
Что же нового о Серафиме Саровском может узнать рядовой прихожанин и даже выпускник российской семинарии?
Очень много. За обилием фактов, открытий (точный год рождения преп. Серафима — 1754-й) и замеченных опечаток в документах XVIII-XIX веков, видно, как Степашкин В.А. последовательно разоблачает сложившиеся за эти столетия мифы о саровском чудотворце. Причем, самые распространенные в народе мифологемы.
Позволю себе кратко обозначить наиболее яркие для меня фрагменты указанного исследования.
Мать находит отрока Прохора живым и невредимым после падения с колокольни
В 1752 году, после освящения места закладки нового храма, отец Прохора — Сидор Иванович Мошнин — выступил в качестве руководителя каменных работ.
Надзирая за строительством храма, его супруга — Агафья Фотиевна — иногда брала с собой и малолетнего сына. В первых “Сказаниях” ни колокольня, ни отметка уровня возводимого здания, с которой упал мальчик Прохор, не упоминаются.
Степашкин В.А. показывает, как этот фрагмент жизнеописания Серафима менялся в текстах самых ранних публикаций.
- Иеромонах Сергий (Васильев): «Во время строения сего храма однажды Агафия пошла на церковное здание, взявши с собою и сына своего».
- Иеромонах Георгий (Вырапаев): «Однажды во время строения сего храма Агафия пошла на самый верх здания, взяв и сына своего».
- Иеромонах Авель (Ванюков): «Однажды во время строения сего храма Агафия пошла на верх здания, взяв и сына своего».
Даже такой искатель новых преданий и мифов о старце Серафиме, как Иоасаф (Толстошеев), не посмел упоминать слово «колокольня» ни в одном издании биографии старца, потому что в 1761 году она еще не существовала.
Впервые упоминание о колокольне появилось в «Житии старца Серафима» издания 1863 года, и не может служить первоисточником.
Поучения старца Серафима
Батюшка произносил свое имя, как все жители Курска — не Серафим, а «Серахвим». Звук «Ф» заменялся на «ХВ»: фамилия — хвамилия, имена своих близких родных Агафия и Феодосия преподобный произносил как Агахвия, Хвеодосия. Теперь можно только предполагать о том, как бы Прохор сказал о встрече в лесу с медведем:
“У лису ведмедя устретил — бойный!”
Возвращаемся к архивному документу, к поучениям старца Серафима:
“Бойся как rеенскаго огня rалок намазанных [женщин] ибо оне часто из воинов царских делают рабами сатаны”.
А вот два поучения, пропущенные в рукописи из Троице-Сергиевой лавры:
1. Каждодневно выметай свою избу, да имей хороший веник.
2. Станови утром и вечером самовар, да грей воду, подкладывая углей, ибо горячая вода очищает тело и душу.
Что это за поучения? На поверку они не в полном объеме воспроизводят поучения из письма Балаклавского архимандрита Никона иеромонаху Иоасафу (Толстошееву) от 17 декабря 1865 г., в котором он описывает свои встречи со старцем Серафимом в 1827 г., во время одной из которых старец, предваряя наставления, сказал:
смотри напиши следующие слова мои, не на бумаге, а на сердце.
То есть отец Серафим не записывал их лично.
В рукописном собрании Саровской пустыни, хранящемся в РГ АДА, обнаружен труд иеромонаха Авеля (Ванюкова) «Общежительная Саровская пустынь и достопамятные иноки в ней подвизавшиеся». При сравнении почерка Авеля из архивного дела и «автографа» явственно видна одна рука — рука иеромонаха Авеля. Во время поездки в 1854 г. в Саровскую пустынь из Троице-Сергиевой лавры Авель мог записать эти наставления.
Вывод один: «Поучения» — это не автограф преподобного Серафима Саровского.
Молчание родственников
Странно, что в записках дивеевских сестер воспоминания Пелагеи и Екатерины нигде не встречаются, а уж кому как не им быть носителями семейного предания о великом родственнике.
Признание Серафима в своей неграмотности
Можно уверенно сказать о том, что преподобный Серафим Саровский был грамотным человеком, и подтверждением тому являются документы, подписанные им лично. Беседа Мотовилова с преподобным Серафимом состоялась 4 сентября 1832 г., за четыре месяца до смерти старца. Объяснить признание преподобного в своей неграмотности сложно.
По всей видимости, это измышление Мотовилова.
Состояние здоровья Прохора
Вполне возможно, что ради ухода из купеческого сословия в монашество, Прохору пришлось пойти на уловку, описав себя в письме на имя императрицы как крайне больного человека с приступами и болями в ногах и голове. Прошение примечательно тем, что подписано самим просителем, Прохором Мошниным.
«Всепресветлейшая, Державнейшая Великая Государыня Императрица Екатерина Алексеевна… Доносит курской купец Прохор Сидоров сын Машнин: От детских моих лет нахожусь я подверженным головной ломоте и поныне при той же и от животной болезни имею частыя припадки да и окромя оных и в ногах имею ломотную болезнь и от таковых приключений всем корпусом нахожусь в немалой слабости… почему и в купечестве быть и по гражданству всякую должность исправлять не в силах, и по таковым обстоятельствам желаю восприять в Саровской пустыне монашество”.
В опубликованных «Духовных наставлениях» отец Серафим поделился опытом с желающими испытать себя духовно и телесно:
«Если самовольно изнурим свое тело до того, что изнурится и дух, то таковое удручение будет безрассудное, хотя бы сие делалось для снискания добродетели».
И еще: «Пищи употреблять должно каждый день только, чтобы тело, укрепясь, было другом и помощником душе в совершении добродетели; иначе может быть и то, что при изнеможении тела, и душа ослабеет».
Вполне возможно, что к таким выводам св. Серафима подвел собственный опыт неумеренного воздержания. Литература рассказывает о болезни, похожей на водянку, поразившей Прохора в 1780 г. Современные врачи определяют ее по симптомам, как проявление белкового голодания организма. На питание скудной однообразной пищей организм в виде защитной реакции выделяет под кожу жидкость.
Почему Прохор стал Серафимом?
Интересен вопрос о монашеском имени преподобного: почему он получил имя, которого нет в святцах? Выбор имени был предопределен тем, что пострижение в рясофор состоялось в марте. С древнейших времен на Руси в марте и апреле из-за того, что эти месяцы приходятся на время Великого поста, празднований святым не проводилось. Тем не менее пострижение не прекращалось и в Великий пост. Имена постригающимся присваивались по ангельским чинам и именам архангелов — Гавриил, Михаил, Рафаил и т. д.
В марте 1785 г. и позже 13 августа 1786 г. мир лишился Прохора Сидоровича Мошнина, но обрел преподобного Серафима Саровского.
Степашкин В.А. указывает на ошибку в житийной литературе, где год принятия Серафимом сана иеродиакона обозначен как 1787-й.
Нападение грабителей
До настоящего времени архивы Саранска, Нижнего Новгорода и Арзамаса ни одним словом не дали подтверждения факту нападения на старца Серафима крестьян из ближайшего села Кременки.
Объяснить отсутствие доказательств этого нападения пока невозможно, точно так же, как и точную его датировку.
Моление на камне
Так называемый “столпнический” период, предположительно, приходился на 1807-1810 годы.
Вот что сообщал касательно столпничества игумен Исайя в письме Авелю (Ванюкову) в декабре 1848 года:
“Отец Серафим, когда только начал пустынную отшельническую жизнь в отдаленной от монастыря келии, то имел правило молитвенное чрезвычайно продолжительное: стоял неподвижно по 17 часов, и в таком положении подвизался более трех лет; а когда от напряжения ноги его отекли, сделались в ранах, то он такое правило уменьшил. Вот в последствии и повторял Старец в своей беседе: «Было время Серафим стоял в своем правиле боле тысячи дней, как камень, неподвижно«.
“Стоял как камень, неподвижно”. В современном русском языке сказали бы иначе: “стоял, как вкопанный”. Это сравнение, по всей видимости, позже преобразовалось в легенду о “молитве НА камне”.
Эту ошибку можно сопоставить с похожей проблемой в восприятии гефсиманского моления Спасителя. В Синодальном переводе сказано, что Иисус
“отошел от них на вержение камня, и, преклонив колени, молился” (Лк 22.41).
Иконописцы восприняли это превратно и стали изображать Спасителя, опирающегося на реальный камень во время молитвы о Чаше.
На самом же деле текст говорит лишь о расстоянии:
“А сам отошел от них на расстояние брошенного камня (ὡσεὶ λίθου βολὴν) и, став на колени, молился”.
После издания биографии подвижника в 1841 году иеромонахом Сергием, где впервые упоминается стояние на камне, духовными властями, видимо, производилось некое дознание. В архиве монастыря существует черновик письма игумена Нифонта (без даты):
«По прочтению мною Жизнеописания покойного иеромонаха Серафима, составленного неизвестным мне лицом, объяснить имею честь, что те обстоятельства из жизни сего, кои могли быть видимы я не отвергаю, а о невидимых бывших ему духовных видениях и о том, как он в пустыне якобы тысячу дней и ночей на камнях молился, неизвестен».
Степашкин В.А. предполагает, что уединение старца Серафима могло быть связано с ухудшением его отношений с руководством монастыря.
Именно тогда новый строитель Нифонт начал разборку старых и строительство новых келий на северной стороне монастырского периметра, и, как следствие, возникла нехватка жилых помещений для монашествующих. Автор приводит свидетельство, что в те времена
“Братство саровское, к сожалению, делилось на несколько партий: была партия игуменская, была партия казначейская, были и другие партии. Сближение с лицом одной партии навлекало неприязнь лиц, принадлежавших к другой партии».
Ясно одно: «партии отца Серафима» не существовало, старец не участвовал ни в каких заговорах и склоках. Он уходил в пустынь, запирался в келье, чтобы не видеть и не знать всех перипетий, происходящих в жизни монастыря.
С 1807 года старец замкнулся, прекратил всякое общение как с монашествующими, так и с мирянами (узкий круг доверенных людей, вероятно, все же существовал). Можно предположить, что отец Серафим прекратил посещать и саму обитель.
У святого старца всё же был свой келейник Павел-Павлин
Во многих изданиях говорится об отсутствии у старца послушника, что, вероятно, по мнению жизнеописателей, принижало бы суть его подвигов — он самолично нес все тяготы без помощи кого-либо… Но с архивными документами не поспоришь:
“1826 года апреля 17 дня Павла келейника Серафимова постригли в рясу”.
Послушник Павел был несколько лет послушником у затворника старца иеромонаха Серафима. От коего тайно пострижен был в великий образ и наречен Павлином.
Большой крест старца
Все литографии, где отец Серафим изображен с огромным крестом на шее, более похожим на вериги, не соответствует действительности.
Предположить, что послушник Прохор Мошнин будет носить крест поверх одежды, когда даже строитель пустыни не имел такого права, просто невозможно.
Фантазии монахинь
Вот воспоминания одной из сестер:
«А как Батюшка-то любил нас, просто ужас да и только… Ну вот и приду, а он уставится на меня да и скажет:
«Что это, матушка, к кому это ты пришла-то?»
— «К Вам, Батюшка, — молвлю я».
— «Ко мне, а пришла да стоишь, как чужая, ко мне-то, к отцу-то, что ты, что ты, матушка!»
— «Да как же, Батюшка, — бывало, скажу я, — как же?»
— «А ты приди, да обними, да поцелуй меня да не один, а десять раз поцелуй-то, матушка!»
Вероятнее всего, таких слов преподобный не говорил.
Много было выдумано дивеевскими сестрами различных волшебных случаев: хождение старца по воздуху, лук репчатый за сутки уродился, и фруктами из райского сада можно было угоститься, и золу он мог превратить «в злато», и от пьянства вылечить своим дыханием и т.д.
Серафимова канавка
Жизнеописания старца Серафима, исполненные Сергием, Георгием, Авелем, ни словом не намекают на взаимоотношения Саровской пустыни и Дивеевской общины.
Впервые об этом рассказал Иоасаф (1849), а затем продолжили саровчане: игумен Серафим (Пестов) и иеромонах Иаков (Невельской) — один из авторов «Жития» 1863 года.
Великим постом 1829 г. пришло официальное распоряжение о пожертвовании Дивеевской обители трех десятин земли по просьбе батюшки Серафима.
Отец Василий свидетельствует, что отец Серафим был в таком восхищении и в такой радости, что и сказать нельзя. Но оставалось неисполненным единственное приказание Царицы Небесной: община все еще не была обнесена канавкою и валом.
Весной отец Серафим велел опахать эту землю сохой. Когда же земля высохла, то он приказал обрыть ее канавкой в три аршина глубины и вынимаемую землю бросать внутрь обители, чтобы образовался вал также в три аршина, говоря:
— Вы и землю-то, когда роете, не кидайте так и никому не давайте, а к себе в обитель — и складывайте.
Для укрепления вала он велел насадить на нем крыжовник.
— Когда так сделаете, -говорил батюшка, то никто через канавку эту не перескочит …
Батюшка Серафим приказал вырыть Канавку, чтобы незабвенна была тропа, по которой ежедневно проходит Божия Матерь, обходя Свой удел.
Существует гипотеза, что канавкой и крыжовником старец Серафим хотел оградить общину монахинь от посягательств «антихриста» — то есть местного деспота-епископа.
Между прочим, в 1813 г. в Саровскую пустынь приехал вновь назначенный епископ Иона (Василевский). Осматривая пустынь, владыка ходил и по кельям монашествующих. Но старец Серафим не открыл тому двери своей кельи.
Легендарная встреча старца с императором
Народная молва приписывала и тайные посещения старца императором Александром I перед своей смертью, великим князем Михаилом Павловичем в 1825 или 1826 году.
Приведем здесь слова А.Д. Иноземцева:
Года посещения Великим князем Михаилом о. Серафима лучше не обозначать: Мих. Пав-ч был в Пензе и Тамбове только раз, — в сентябре 1817 г., а Император Александр в августе 1824 г. Ни о каких других приездах из сведений в архиве Пензенск. губ. управления нет».
Лица царствующей фамилии — не иголка в стоге сена, каждый шаг под пристальным вниманием окружающих.
Добавим еще слова игумена Исайи (Путилова), относящиеся к 1843 году:
«Наш Тамбов от нас 350 верст, к тому же и тракту этого, кажется, нет хуже на свете — места степные, нет ни квартир, ни даже порядочной воды».
Если учесть еще разбойничьи шайки, то становится ясно: ехать инкогнито в таких условиях было небезопасно, да и невозможно.
Вымышленный визит Пушкина
В последнее время возникла легенда о встрече старца Серафима и Пушкина. Создала ее исследователь рисунков Пушкина Любовь Алексеевна Краваль. Путевку в жизнь это предположение получило после опубликования материалов научной конференции “Пушкинская эпоха и христианская культура” в 1994 г. Доклад назывался так: “И шестикрылый Серафим на перепутье мне явился“.
Чтобы делать такие заявления, глядя на рисунок Пушкина, надо иметь богатое воображение. В таком серьезном вопросе недопустимы методы “притягивания” фактов к желаемому результату.
Гнев Старца на диакона
В одном из последних житийных изводов старца Серафима приведен следующий эпизод:
Гневом о. Серафима погублен был диакон Саровской пустыни о. Нафанаил, вольно обращавшийся с сестрами, ожидавшими о. Серафима у его дверей.
Увидев сестер, он говорил: —
Что старик-то морит да морозит вас! Зайдите-ка вот ко мне да обогрейтесь! Иные сестры по простоте и заходили
Узнал об этом о. Серафим:— Как, — грозно воскликнул, — как! Он хочет сироточкам моим вредить! Не диакон же он после этого обители нашей! И начал иеродиакон пить, спился и умер.
В этом рассказе показан какой-то злобный обыватель, а не умудренный старец-монах. Из-за такого пустяка насылать на человека погибель? К счастью, это все оказалось выдумкой.
Ясновидение
В житийной литературе есть среди чудес и такое — старец читал письма, не распечатывая их, и давал рекомендации, что следует написать в ответ.
В Саровской пустыни, с ее строгим уставом, все письма проходили контроль игумена Нифонта, то есть вскрывались и прочитывались, после чего, если никакой «Крамолы» не было, передавались адресату. Найти в архиве монастыря письма, адресованные непосредственно отцу Серафиму, не удалось.
Медведь
Известно несколько воспоминаний о кормлении св. Серафимом медведя.
Один из рассказов про ручного медведя восходит к родственнику Старца:
“Узнали от него, что он по наставлению родного (по отцу) деда своего, старца о. Серафима Саровскаго, проходит молитву Иисусову. Он пользовался советами и наставлениями старца, хаживал к о. Серафиму в пустыньку. Однажды, застал у него медведя, которого кормил Старец, и испугался такого неожиданного гостя. Старец сказал ему: «не бойся, он ничего тебе не сделает, это мой послушник», и погладивши медведя по хребту, сказал зверю: «ну, ступай ты в свое место». Медведь удалился”.
Насколько этот рассказ соответствует действительности, можно судить уже по тому факту, что преподобный Серафим Саровский до поступления в монашество не был женат, потому прямого потомства не оставил. Оптинский летописец, видимо, ошибся в передаче слов Ивана Михайловича.
Самое интересное повествование о медведе принадлежит иеромонаху Иоасафу. В его «Сказании» присутствует «Рассказ старицы Дивеевской обители Матроны Плещеевой», повествующий о кормлении старцем медведя.
Насколько же это описание реально? Во-первых, Матрона была слишком юной, когда отец Серафим жил на Дальней пустынке. Во-вторых, в Отделе рукописей РГБ обнаружено дело под названием «Выписка из книги о жизни и подвигах Серафима Саровскаго 1849 г. (рассказ монахини, как она выдумала чудо Серафима Саровского)»:
«В книге Сказание о жизни и подвигах Старца Серафима помещен рассказ старицы Дивеевской обители Матроны Плещеевой о том, якобы она, бывши у отца Серафима, видела, как он кормил медведя и как по благословению старца и она кормила того медведя, но сей рассказ вымышлен иеромонахом Иоасафом, как объявила сама Плещеева перед смертью. Долго страдая от водяной болезни, она привела себе на память забытый ею грех и в сознании, что Господь не посылает ей смерть, ожидая ее раскаяния во лжи, призывает к себе начальницу и монастырского духовника, и при них объявляет, что она научена Иоасафом и согласилась принять на себя и, в случае посещения обители членами Царской Фамилии, рассказать, якобы видела она, как батюшка отец Серафим кормил медведя и как сама она кормила, чего вовсе не видала … Сделав это признание, Матрона вскоре скончалась”.
Степашкин В.А. подчеркивает, что случай с медведем — это вымысел автора, основанный на истинном событии: медведь подходил к забору и позже ушел.
Вот что рассказывал игумен Исайя (Путилов) в письме от 7 декабря 1849 г.:
«О медведе. У Старца Серафима в Пустыне был подле кельи пчельник, и несколько пеньков пчел. Обыкновенно осенью медведи ходят у нас по лесу, вот пришел было к пчельнику, у Старца хотел верно пообедать и начал ломать забор. Старец ощутил гостя, постучал по забору, кинув укруг хлеба и медведь ушел”.
Фальсификации иеромонаха Иоасафа
К творениям о.Иоасафа (Толстошеева) Степашкин В.А. призывает относиться с осторожностью, не во всем полагаясь на его правдивость. Например, в 1854 г. при прохождении цензурного комитета рукописи второго издания «Сказаний», цензор сделал много критических замечаний, сравнивая первое издание и рукопись второго:
«все содержащиеся в книге сведения основываются на удостоверении одного лица, которое передает их и от себя, и от других, только ему сообщивших сведения. По справедливости, сказания его не могут быть принимаемы безусловно и вполне, в особенности там, где оно рассказывает о событиях чрезвычайных и даже вышеестественных. А как книга (равно и рукопись) вся наполнена такими сказаниями, то это дает цензуре право, подвергнув их самому строгому рассмотрению, не допускать до печатнаго оглашения, до времени официального исследования Высшим начальством».
Указанный иеромонах Иоасаф, до 1840-х годов не уделявший имени отца Серафима особого внимания, но после выхода первых жизнеописаний, как бы спохватившись, взялся за разработку этой темы. Вот как характеризовал Иоасафа игумен Исайя (Путилов) в 1849 году, сразу после выхода в свет первого издания его «Сказания»:
«Нового творения Ивана Тихонова о чудесах Серафима я не видал еще, да и не нахожу нужным видеть его, потому что жизнь праведного старца мне известна более, нежели Тихонову Ивану. Дивиться надобно, как публика слепо верит… Описываемыя чудеса по произволу Ивана мало заслуживают имоверности, или точнее сказать совсем несогласны с истиною, которая нам известна».
По части фальсификации Иван Тихонов (Толстошеев) оказался большим мастером, и, к сожалению, надо признать, публика слепо ему верит и сейчас.
Степашкин В.А. предполагает, что у Тихонова в то время, по всей видимости, появился высокий покровитель, которого заинтересовали рассказы о старце Серафиме. Каким-то внутренним чутьем этот недалекий и неграмотный, но весьма ловкий человек понял, что на именах старца Серафима и Агафьи Мельгуновой можно составить капитал (в прямом и переносном смысле) и поднять значимость своей персоны. Иоасаф выпустил два издания «Сказаний», каждый раз пополняя их новыми подробностями, оставляя для себя место «возлюбленнейшего ученика» отца Серафима.
Мотовилов и ero тайна
К сожалению, свидетельства Мотовилова о старце Серафиме принимаются как истина, на самом деле не являясь таковыми.
Он говорит о своем физическом недуге, но правильнее было назвать его психическим расстройством. По осени 1831 г. Мотовилов отправился в Саровскую пустынь в надежде получить исцеление от старца Серафима. Знакомство было коротким — всего около полутора лет.
Из разбора “Записок” Мотовилова становится понятно, что после смерти свидетелей можно говорить и писать все, что заблагорассудится, и этому принципу Мотовилов следовал в течение всей своей жизни.
При прочтении “Записок” можно сделать вывод — автор “памятник себе воздвиг нерукотворный”. А такие личности, как преподобный Серафим Саровский, Антоний и Митрофан Воронежские, необходимы для подтверждения «величия» автора.
Мотовилов убедил себя и многих окружающих, что он является единственным свидетелем и описателем биографии преподобного Серафима, который якобы много ему рассказал о себе.
В “Записках” Мотовилов говорит:
«это относится единственно до полного и совершенно полного жизнеописания самого великого старца Серафима, о написании и издании в свет которого я, как единственно лишь один имеющий, по известным Богу одному причинам, у себя ключ ко всем тайникам его истинно чудной и высокоблагодательнейшей жизни, не только не отрекаюсь, но и весьма рад буду, если Господь благословит… желаю вслед за сим в свет издать».
Вероятнее всего, все эти потуги Мотовилова появились после первых публикаций, которые задели самолюбие Мотовилова: «Как посмели — без меня, очевидца!»
После мнимого исцеления Мотовилов (по его словам):
«Часто в течение сего времени и подолгу бывал я в Сарове и неоднократно беседовал с сим великим старцем Серафимом и в одну из бесед его в конце ноября 1831 года имел счастие видеть его светлее солнца в благодатном состоянии наития Святого Духа Божия».
Это событие известно сегодня как «Беседа преподобного Серафима с Н.А. Мотовиловым о цели христианской жизни», впервые опубликованная Сергеем Нилусом в газете «Московские новости» от 19 мая 1903 года.
После публикации Иоасафа в 1849 году рассказа “о стяжании Духа мирного” Мотовилов, можно предположить, сочинил свою версию
“о стяжании Духа Святого, как мне батюшко отец Серафим говорил, когда разъяснял мне, как Дух Божий живет и действует в богоносных человеках”.
Также он видел
«батюшку отца Серафима в Свете неприкосновенной славы Божией, паче солнца сиявшего и вместе с тем чувственно и меня самого в то же время вместе с ним по его собственному слову одинаково осиявшему, что сбылось со мною в 1831 году осенью в ноябре месяце».
Сравнение текста «Записок» и «Беседы» показывает, что первый составлен непоследовательно, мысль скачет и порой уходит куда-то. «Беседа» представляет собой целостное повествование,
видимо, правдоподобны предположения об авторстве Сергея Нилуса, который из черновых набросков сделал полноценный богословский трактат.
С исторической точки зрения, если принять во внимание, что саровские монахи о таком событии не знали, описанное чудо сошествия Святого Духа на Ближней пустыньке — мистификация.
Обратимся вновь к «Запискам» Мотовилова в той части, где он приводит «слова» преподобного Серафима о грамотности и начитанности.
«Я ваше Боголюбие плохо учен грамоте, так что с трудом подписываю мое имя, а грамматике и вовсе не учился… я в писании церковном и светском силен таки довольно в нашей Саровской Библиотеке мню я тысяч пять с половиною будет экземпляров, а в иных как например в Ролленевой Истории, перевод Третьяковскаго 30-ть томов, — и я всю нашу Библиотеку прочитал… у Господина Соловцева -две тысячи пятьсот книг русских и их прочитал все до одной — у Аргамакова Господина тысячи полторы книг и его Библиотеку всю прочитал, — у Княжен Бибичевых их книги все прочитал, — у братий и Отцев Святых нашей обители у кого 30-ть у кого 70-т все брал на прочтение и все прочитал неудержимая — ваше Боголюбие была у меня охота к чтению -и все эти книги прочитал духовныя и светския”.
Приведенный отрывок должен свидетельствовать о неграмотности и начитанности преподобного Серафима одновременно.
Но так ли это на самом деле?
Обнаруженные автографы Прохора Мошнина свидетельствуют о его грамотности. В библиотеке Саровской пустыни «Ролленевой истории» не было.
Но главное не в этом, а в том,
как монах-пустынник, у которого свое молитвенное правило и нет свободной минуты, взялся за чтение светской литературы. От окрестных помещиков книги должны были доставляться целыми обозами. И что на это сказали бы отцы-постники, такие как Пахомий, Исайя, Нифонт?
А еще Мотовилов говорил о планах подготовить к изданию полное собрание своих сочинений в 155 томах, и это были только слова. Еще больше вопросов возникает при чтении воспоминаний, писем Мотовилова, в которых он говорит о предсказаниях преподобного Серафима о будущем России, Дивееве и Сарове.
Правильнее назвать «Записки» Мотовилова первоисточником о его болезни и вымышленной, приукрашенной биографии самого автора. В «Записках» преподобный Серафим общается с Господом и Пресвятой Богородицей как секретарь-референт — ежедневно, порой только для ходатайства о Мотовилове:
“и десять житий Святых Угодников Божиих вместе сложить и десять жизней великих Светских людей каковы Суворов и другие вместе сложить, то и тут во всех их двадцати жизнях еще не все то сбылось, что с Вами с одними сбудется”.
Степашкин В.А. приводит мнение митрополита Киевского и Галицкого Арсения (Москвина), высказанное в письме игумену Саровской пустыни Серафиму, датированное 31 декабря 1872 года:
«напрасно Вы поручили свое дело г. Мотовилову: здесь его дурно понимают, и одна личность его много может повредить исходу дела. Он был у меня, но я не счел возможным входить даже в рассуждение с ним и отпустил его ни с чем».
Сам Степашкин В.А. высказывает мнение, что
Александр Николаевич Мотовилов — человек страдающий с рождения психическим заболеванием, с годами обратившийся к православию как единственному средству излечения. В рассуждениях Мотовилова не присутствует покаяние, а только поиск оправдания своих прегрешений. Вкладывая в уста преподобного оправдание своего греха, Мотовилов объясняет и свою женитьбу на крестьянке Елене Милюковой.
Не будучи специалистом в психиатрии, Степашкин В.А. приводит текст “Историко-психиатрической экспертизы”, подготовленной по его просьбе врачом-психотерапевтом высшей категории, заведующим психиатрическим отделением г. Сарова Андреем Анатольевичем Афониным.
Изучение текстов Мотовилова привело специалиста к выводу, что
«Импровизации» местами становятся настолько вольными, что читатель усомнится в их правдивости. Только узнав от старца о схождении Святого Духа, Мотовилов тут же был удостоен этого благодатного состояния, чего, со слов Серафима, «изредка испытывал он сам», а «многие Святые и Угодники Божии целый век в пустынях жившие и даже нетления мощей своих удостоившиеся, того не испытывали». Надуманность сюжета не вызывает сомнений. Психиатры называют это истерическим фантазированием, болезненной лживостью.
Ответ на вопрос, откуда черпал свои знания Мотовилов, находится в воспоминаниях его жены Елены Ивановны.
Из них следует, что устами Мотовилова с окружающими говорил Дух Божий.
Мотовилов, со слов старца,
«с ранних лет введен Провидением Божиим в круг духовных людей и многих великих особ, даже и Архиереев».
Не это ли стремление истерической личности казаться больше, чем на самом деле, быть в центре внимания, в данном случае даже у императорского трона?
Что касается бесоодержимости, то ее, в большинстве своем, истерическая природа доказана психиатрами давно.
Фантазирование Мотовилова принимает характер бредоподобного, шизофренического. В его текстах видно шизофреническое резонерство.
В соответствии с нынешней классификацией болезней диагноз Николая Александровича Мотовилова будет звучать так: шизофрения вялотекущая, малопрогредиентная, со стойкими истероформными расстройствами, нарастающими изменениями в эмоционально-волевой сфере и мышлении.
Примечательно стремление Мотовилова добиться личной аудиенции с императором Николаем I:
«видеть Вас — от всего сердца моего нелицемерно любимый мною Монарх», чтобы из уст в уста передать предсказание преподобного Серафима о судьбе государя.
Бросается в глаза несвоевременность предоставления информации при ее видимой значимости. В письме императору от 1866 г., вспоминая людей, угрожающих престолу в 1832 г., Мотовилов напишет: “Старец Серафим о всех их поименно поминать изволил”, — и далее оправдание длительному неразглашению информации государственной значимости.
“Дозволить мне изустно доложить Вам слова Великаго Старца Серафима, коему возвещено от Бога что смерть его будет подобна смерти семи отроков спавших в Эфесской пещере. Он воскреснет прежде общаго всех воскресения из мертвых в Царствование Вашего Императорскаго Величества и единственно лишь только для Вас Великий Государь».
Но главное пророчество Мотовилов приберег напоследок:
«Господь на многия лета еще продлит дни живота Вашего и в старости маститой дарует Вам кончину мирную и святую».
Император Николай I скончался через год после обещанного долголетия — 18 февраля 1855 г., не достигнув и шестидесяти лет.
По восшествии на престол императора Александра II Мотовилов неоднократно обращался и к нему с просьбами о помощи в открытии мотовиловского Спасо-Преображенского банка.
Главное желание Мотовилова во всех его письмах выражается следующими словами:
«Готов и буду при помощи Божией служить Богу, Вам и России. Служить, как Великий Старец Серафим меня богооткровенно напутствовал и Великий Серафим убедительно просил».
Канонизация иеромонаха Серафима Саровского
Летом 1902 г. вопрос о прославлении старца был затронут на самом высоком уровне. Вот как это описывает С.Ю.Витте:
«Неожиданно Победоносцев получил приглашение на завтрак к Их Величествам. Это было неожиданно потому, что К. П. в последнее время пользовался очень холодным отношением Их Величеств. После завтрака Государь в присутствии Императрицы заявил, что он просил бы К. П. представить ему ко дню празднования Серафима указ о провозглашении Серафима Саровского святым. К. П. доложил, что святыми провозглашает Святейший Синод и после ряда исследований. На это Императрица соизволила заметить, что «Государь все может». К. П. уже вечером того же дня получил от Государя любезную записку, в которой он соглашался с доводами К. П., что этого сразу сделать нельзя, но одновременно повелевал, чтобы к празднованию Серафима в будущем году саровский старец был сделан святым. Так и было исполнено».
23 ноября 1902 года обер-прокурор К.П. Победоносцев направил в Святейший синод предложение о прославлении Серафима Саровского, с этого момента процесс стал необратимым. После обнародования «Деяния Святейшего Синода» от 29 января 1903 года началась подготовка к прославлению старца Серафима в лике святых.
Степашкин В.А. называет якобы прочитанное царем Николаем II в 1903 г. письмо от старца Серафима мифическим. Ни один из членов царской фамилии не говорит в своих мемуарах о письме, хотя по значимости это событие должно было оставить незабываемый след в жизни каждого участника тех событий. Поэтому неудивительно, что все рассказы о таинственном письме до настоящего времени не получили документального подтверждения.
Скорее всего в этой легенде отразились отголоски слухов о письме Николая Мотовилова к императору Николаю I, датированное 1854 годом, в котором он вложил свои измышления о будущем России и императорской фамилии в уста преподобного Серафима. Перед поездкой на саровские торжества или позже император Николай II приказал найти в архиве это письмо и ознакомился с ним.
Степашкин В.А. обращает внимание на два факта, сопровождающие канонизацию Серафима Саровского.
Первый факт — отсутствие нетленных мощей — не остался в тайне.
Комиссия по освидетельствованию мощей зафиксировала следующее:
“по снятии крышки гроба внутренние его стенки оказались сырыми, в трех местах покрытыми плесенью. В гробу присутствующие увидели ясно обозначенный остов почившего, прикрытый остатками истлевшей монашеской одежды. Кости же его, будучи совершенно сохранившимися, оказались вполне правильно размещенными, но легко друг от друга отделяемыми. Волосы главы и брады, седовато-рыжеватого цвета, сохранились, хотя и отделились от своих мест”.
По этому поводу в своих дневниках, не рассчитанных на массового читателя, хорошо сказал Александр Алексеевич Киреев:
«8 июля 1903 г. Раскольники очень волнуются (радостно) истории истлевшего святого Серафима! Само по себе истлевание не имеет никакого значения, мало ли истлевших останков … Вот теперь и изворачиваемся, точно виноватые, когда мы только глупы. Выхватили из Ветхого Завета «Тление не коснется Твоего Святого» и нянчимся с ним, забывая, что мощи Николая Мир Ликийских состоят из одного костяка».
Второй факт, выявленный при освидетельствовании мощей преподобного — отсутствие финифтяного образа явления Богородицы Сергию Радонежскому, наводил на грешные мысли
«останки вряд ли принадлежат преподобному старцу Серафиму, а, по всей вероятности, Марку-затворнику, нетленное же тело преподобного Серафима еще находится в земле», — писал в письме на имя обер-прокурора Святейшего синода К. П. Победоносцева неизвестный автор.
Подобные подозрения быстро переросли в слухи о том, что тело преподобного Серафима исчезло или не было обнаружено.
Но, несмотря ни на что, Русская Церковь 15 января совершает празднование в честь Преставления (1833) и второго обре́тения мощей (1991) преп. Серафима Саровского, чудотворца.
Подведем итоги
Многие мифы рождается по прошествии значительного промежутка времени со дня описываемых событий. Недосказанность, отсутствие правдивой информации, тщеславие, жажда сенсации — вот почва, на которой произрастают мифы.
Многие сведения, попавшие в Житие Серафима Саровского являются ошибочными или вымышленными. Причем, это касается наиболее популярных сюжетов в народном сознании (падение с колокольни, ручной медведь, пророчества о судьбах России).
И напротив, исторически достоверным оказывается то, что не представляет интереса для современных почитателей чудотворца Серафима (наставления о венике, самоваре и губительности женщин, противостояние новому епископу и начальству монастыря, плесень в гробу иеромонаха Серафима и истление его тела).
Многие составители жизнеописаний Серафима были уличены в обмане и воспринимались в качестве душевнобольных.
Достоверны сведения о преподобном Серафиме Саровском, святителях Антонии и Митрофане Воронежских, дошедшие до нас в записках и письмах Мотовилова? Нет. Это следует признать и смириться с этим.
«Пророчества» говорят о лживости сведений Мотовилова, его явной психиатрической болезни, которой он не осознавал. Своими измышлениями он дискредитировал не только себя, но в первую очередь старца Серафима.
Канонизация иеромонаха Серафима Саровского была проведена под нажимом царицы Александры Федоровны при попустительстве имп. Николая II. Впрочем, и канонизация самой царской семьи, подобно прославлению саровского старца, стала результатом политических интриг в руководстве Русской Церкви.
Источник:
Степашкин В. А. Серафим Саровский. — М.: Молодая гвардия, 2018. — 587 с. (Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып. 1686)
