О странных лазейках при получении образования г-на Рубского или о его личных качествах сегодня мы не станем рассуждать. “И это сделаем, если Бог позволит” (Евр 6:3), но не сейчас.
Гораздо интереснее опубликованный им “Манифест Ре-Ортодоксии”, ведь г-н Рубский редко излагает свои тезисы в текстовом виде.
***
Зачем понадобилась “перезагрузка православия”?
Попробуем разобраться, кому это нужно?
Ответ такой:
«классическое православие (т.е. «ортодоксия» эпохи Вселенских Соборов) подошло к концу второго тысячелетия с серьёзным грузом проблем, неразрешимых в рамках привычных богословских формул и установок».
При этом “у подавляющего большинства православных никакого кризиса веры нет, и им неведомы проблемы, которые решает ре-ортодоксия”.
Так что целевая аудитория г-на Рубского — это меньшинство из числа православных христиан, представляющее собой «интеллектуалов около РПЦ», ведь эти люди себя с современной Русской Церковью патриарха Кирилла фактически уже не отождествляют.
Остальные люди прекрасно видят этот “серьёзный груз неразрешимых проблем «ортодоксии»” и в результате ”кризиса веры” обращают свои взоры к иным формам христианства, “пытаются из позиции либерализма идти куда-то дальше”, ищут себя в спиритуализме и деизме. Некоторые становятся атеистами.
Какие же “проблемы” имеет в виду г-н Рубский?
Некоторые православные христиане столкнулись с богословскими затруднениями, которые мешают им чувствовать себя в Церкви “в своей тарелке”. Одни спотыкаются о проблему богодухновенности Библии, других отталкивает догмат об Искуплении человечества кровью Иисуса Христа (зачем такая Жертва Богу Отцу?). Третьи озабочены наличием многочисленных запретов в сексуальной и бытовой сфере. А кого-то смущают откровенно магические представления о связи болезней с влиянием нечистых духов (яркий приверженец этой идеи — евангелист Лука). Далее через запятую стоит упомянуть такие представления, как “условия для богообщения”, “эталоны благочестия”, а также привязка к «истинной» церковной юрисдикции и репрессивность религии.
В целом это те люди, которые “поверили либерально-православной проповеди ХХ века”, “ожидая встретить некое «православие с человеческим лицом»”.
Другие проблемы имеют отношение к научному познанию. “Честность учёного вынудит христианина согласиться с безосно́вностью своих верований. Но вера христианина сохранит религиозные тезисы в качестве волюнтаристских тезисов ре-ортодоксии”.
Психотерапия через веру
“Атеизм запрещает “жест священного”, что ведёт к невротизации внутреннего пространства личности”.
Итак, священник-психолог дерзает “спасать” людей от невротизации атеизма.
Именно эту психотерапевтическую задачу и призвана решать “Ре-Ортодоксия”:
“в следовании этому пути постмодерная угроза обесценить всё и вся будет преодолена”.
«Любая религиозная теория оказывает психотерапевтическое воздействие на людей… Ре-ортодоксия также имеет большой потенциал”.
Полагаю, это основная задача г-на Рубского: “оказывать психотерапевтическое воздействие на людей”.
Тупики “Ре-Ортодоксии”
Ре-ортодоксия – это возвращение к самым истокам, к самому началу духовного пути: к пути Савла в Дамаск, к пути Нафанаила к Иисусу, к пути отца, возопившего к Нему о вере.
Духовный опыт первых христиан вовсе не назывался “ортодоксией”. Я вижу здесь подмену или даже сознательный обман читателя на уровне терминов.
Возвещая стремление постичь духовный опыт Савла-Павла, Нафанаила и других евангельских персонажей, г-н Рубский осознает, что фиксация данных рассказов произошла во второй половине I в. н.э. и отражает поздний этап эволюции первохристианского опыта:
”ни у кого из нас нет реальной возможности установить, что Тот, с Кем мы общаемся, Кому мы молимся, на самом деле является Иисусом из Назарета”.
По всей видимости, Лука выдумал сюжет с обращением Савла, а Иоанн — с Нафанаилом, как и с Никодимом (где видна игра слов на греческом языке). Так что упомянутые в «Манифесте» истоки не являются “самым началом духовного пути”.
Т.е. нам снова предлагается богословский компромисс и теологический конструкт конца I в. н.э., когда Лука пытался исправить ошибки Марка, а автор евангелия от Иоанна выдавал себя за Любимого ученика Иисуса.
Кого удовлетворят такие полумеры в поиске истины?
“Мы ничего достоверно не знаем о Боге… только смиренное признание этой истины сделает нас свободными от пут теологии (Ин.8:32), как она сделала свободным Христа. Он не зависел ни от сказаний Моисея, ни от преданий и толкований старцев, ни от обрядов, ни от традиций”.
Но откуда это знает г-н Рубский? Чтобы рассуждать об евангельском Иисусе, ему придется довериться новозаветным текстам, а это уже «путы теологии”, “предания и толкования старцев”, ведь новозаветные послания написаны как раз старцами-пресвитерами (“πρεσβύτερος” (2 Ин 1:1), “Παῦλος πρεσβύτης” (Фил 1.9), “συμπρεσβύτερος” (1Пет 5.1)), многие из которых совершали подлог, выдавая себя за апостолов Иисуса.
“Ре-ортодоксия отнимает репрессивность каждого положения веры и религии.
А как же тогда последователи “Ре-ортодоксии” смогут “возвращаться к самым истокам, к самому началу духовного пути”?
Ведь там Иисус в отношении дел и учения Николаитов говорит откровенное “Я ненавижу” и за такую святую ненависть хвалит “ангела Ефесской церкви” (Откр 2:1,6,15). У Марка Иисус буквально рычит (ἐμβριμησάμενος) на прокаженного и с силой отталкивает (ἐξέβαλεν) его (Мк 1.43-45). Иисус гневно (μετ᾽ ὀργῆς) смотрит на фарисеев, сокрушаясь о том, как они слепы (Мк 3.5). У Матфея Иисус затыкает рот (ἐφίμωσεν) саддукеям (Мф 22:34).
Неужели сторонники ре-ортодоксии не собираются исполнять волю Бога, т.е.
“затыкать рот (φιμοῦν) невежественной болтовне дураков” (1 Пет 2.15)?
Может, регулярные оскорбительные выпады г-на Рубского в сторону оппонентов это и есть ответ на мой вопрос?
И после этого нам говорят, будто “Ре-ортодоксия – это разворот к реальному Богу”.
Что значит к “реальному”?
Ведь «Манифест» заявляет о “неуловимой реальности Бога”.
“Бог нуждается в равенстве с человеком”.
Откуда г-н Рубский узнал, что Бог в чем-то нуждается? Из личного духовного опыта?
“Бог есть любовь к ближнему (см. 1Ин.4:16)”.
В данном случае автор мог бы последовать правилу собственного “Манифеста” и “отделить рассказ о Боге от Самого Бога… по принципу: этот текст мне нравится, а этот текст мне не нравится”.
Кому-то хочется, чтобы их любил Бог и ближние. Но эту потребность нельзя превращать в догмат о любви Господа ко всем подряд.
Иначе сразу возникнет бесконечный спор относительно интерпретаций терминов:
— “ближний” (в категориях “свой-чужой”? любой? “любите, кого любится”? просоциальность распространяется на членов группы?);
— “любовь” (абсолютное принятие? готовность всё прощать? благоволение заменить наказание грешника жертвой праведного Иисуса? и т.д.);
— “Бог есть” (в каком смысле СверхСущность “есть” или “является”?). Ведь в “Манифесте” сказано, что “Бог не существует в ряду других объектов как здание, гора или дерево. Его невозможно предъявить другому для сравнения и удостоверения подлинности”.
Ре-ортодоксия – это возможность, не стыдясь, ссылаться на личный опыт Бога подобно тому, как на него ссылался ап. Иоанн
Это попытка ввести читателя в заблуждение. Апостол Иоанн мог позволить себе “ссылаться на личный опыт”, ведь он писал от имени ближайшего ученика Иисуса. Но даже ему приходилось защищаться от нападок тех, кто не доверял его авторитету и “личному опыту” (см. Ин 19.35; 3Ин 1.9-10).
“Да, есть опасность в том, чтобы некритично полагаться на свой духовный опыт. С другой стороны, не менее опасный волюнтаризм нередко скрывается под маской верности священным кодексам”.
Неужели нет третьего варианта? Почему г-н Рубский предлагает выбирать между святым волюнтаризмом и слепой верой авторитетам?
“Что мы знаем о Боге, кроме книжных умопостроений? Всё, что у нас есть подлинного, это наш небольшой духовный опыт, наш отклик на случившуюся с нами встречу с Богом”.
У Якоба Фридриха Фриза мы читаем подобное: «познание с помощью чистого чувства я называю предчувствием вечного в конечном». Но к ортодоксии это вообще не имеет отношения.
Замечу, что в исследовании атеиста-религиоведа фраза протоиерея Рубского обрела бы силу и смысл. Но нет.
Про атеизм
Г-ну Рубскому исход “в атеизм или агностицизм” крайне не нравится, ведь, по его мнению, “и то, и другое критически упрощает человека и мир”.
Любой религиозный тезис становится ре-ортодоксальным, если он начинается со слов «я решил, что…» или «моя культура и личная история обусловили моё убеждение (или мою веру) в то, что…»
Здесь совершенно напрасно снова используется термин “ортодоксия”, который, как и слово “кафоличность”, изначально относился к христианской Церкви, а не к убеждениям отдельных христиан. “Исповедание веры” это не то же самое, что помолиться “Отцу Сокровенному, уйдя к себе, затворив за собою дверь” (Мф 6.6). Это коллективный аспект религиозности, который, как и ярмо “подвигов”, очень важен для формирования сплоченности верующих.
А вот эти «я решил, что…» приведут к разобщенности и последующему распаду религиозного движения. Ну, и ладно…
С чем я могу согласиться в “Манифесте” г-на Рубского
В библейские времена и в церковной истории богословские парадигмы действительно сменяли друг друга
В VIII в. до н.э. древние евреи массово поклонялись Яхве и его супруге Анат (или Ашере). В Израиле обнаружены многочисленные посвятительные надписи Яхве и его «жене» Ашере.
После Великого плена была сформирована новая для иудаизма концепция монотеизма, подразумевающая, что иных богов, кроме Яхве, просто не существует:
«Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня» (Ис 45.5).
Прежние предания были отформатированы, но следы монолатрии всё еще заметны в Еврейской Библии:
«Бог стал в сонме богов (адат Эль= «совет Эль»); среди богов произнес суд» (Пс.81:1).
Точно так же в период эллинизма иудеи осознали, что идеи Второзакония и пророков относительно воздаяния за грехи просто не работают. В какой-то момент появилось апокалиптическое богословие, которое по сути противоречит девтерономической традиции. Во времена Иисуса эти противоречия уже не замечались, ведь смена парадигм произошла намного ранее.
Позже был кризис веры с ожиданием возвращения Иисуса при жизни первых христиан (см. 1Фес 4.15-17, 2 Пет 3.4). Далее появился “монархический епископат”, законы императора стали важнее Св. Писания, а матерь Иисуса провозгласили безгрешной.
И каждый раз верующие принимали новую богословскую реформу, ведь новые веяния соответствовали духу времени.
Отказ от сложностей атеизма
Я понимаю, что людям очень сложно отказываться от своих заблуждений и расставаться со “сказкой”. Атеизм труден для человека, религия исторически стала адаптацией к условиям жизни сапиенсов в мире неопределенности и ожидания смерти. Люди десятки тысяч лет жили в полном доверии к своим отцам и пращурам. По сути атеизм — это осознанное движение личности «против течения».
Поэтому я не удивлен, что “интеллектуальный кружок от РПЦ” вместо открытого признания себя агностиками и деистами снова хватается за ниточку веры и не хочет упустить “суть классической ортодоксии – жизнь с Богом”.
При этом их устраивает карманный формат своего Бога, который “не может дать человеку ничего более явного, кроме ощущения Своего присутствия”.
А что, если это “ощущение присутствия” является функцией человеческого мозга?
Г-н Рубский выступает против атеизма. Он «учит» людей видеть сверхреальность, а не довольствоваться чем-то профанным и повседневным подобно «газетному писаке», «точно излагающему факты» (Хюбнер Курт. Истина мифа).
В этом смысле я не вижу в “Ре-Ортодоксии” ничего нового.
Напрасно нам поют про “переход от архаичных форм мышления к актуальным”. Отбросив один миф, реортодоксиане сразу очутились в другом: задача “Манифеста” – “снова соединить нашу веру с нашей действительностью”. Значит, мифологемы никуда не исчезли.
Ре-ортодоксия – это личное свободное решение верить, при полном осознании того, что это верование невероятно, фантастично, случайно, регионально и имеет против себя сильные аргументы. Т.е. «я решил верить вопреки очевидности того, что это абсурд или может быть чьей-то фантазией… «Параметры» природы Бога и Его ипостасей не только неустановимы, но и не должны выступать в качестве спасительного знания».
Здесь я как атеист и сторонник светского гуманизма могу только стоя аплодировать и заодно посылать пламенный привет одесскому митрополиту Агафангелу!
Значимость единения людей
Во все времена люди ощущали потребность в принятии и вообще в абсолютной любви. В XXI в. человека как и прежде притягивает псевдо-племя, будь то церковная община или шахматный клуб. Это нормально, ведь мы — гиперсоциальные существа.
“Ре-ортодоксия показывает христианам путь объединения вокруг Неизвестного”.
Именно так. Последователям г-на Рубского не достаточно, сидя дома, под музыку Enigma созерцать Бога, который “неизреченен, недоведом, невидим, непостижим”. У них существует потребность создать некую общность единомышленников.
Что ж… Стремление к мифическому православию, которое “про любовь, взаимоприятие, смирение и духовный путь свв. отцов” — это очень по-человечески, это даже “слишком человеческое”.
Тем более я не удивляюсь, что во главе нового течения стал не урюпинский катехизатор, а импозантный священник из Одессы.
“А что если Бог – это Святыня, а не выгода? Тогда Бог становится бесполезен для искателей выгоды”
Это правда. Патриаршество Кирилла приоткрыло завесу священной тайны РПЦ. Многим стало ясно, что кроме франшизы в сухом остатке здесь почти ничего нет, что “король-то голый”. Как священникам, так и мирянам стали отвратительны бесконечные тарифы, магические обещания и угрозы, взносы, поборы, ценники, требоисполнения и отчеты о проделанной работе.
Многие из них пришли в Церковь, помышляя, что “Бог – это Святыня, а не выгода”. И вдруг спустя годы воцерковления они обнаружили себя “между людьми поврежденного ума, чуждыми истины, которые думают, будто благочестие служит для прибытка” (1 Тим 6.5).
Что остается в таком случае делать? Апостол отвечает: “Удаляйся от таких”.
“Христианская вера в харизму Св. Духа (в действенность и подлинность Его проявлений в ближних) становится всё более условной… Религия из пространства встречи с реальностью переместилась в область умозрительно возможного”.
Это прекрасная характеристика православных христиан в странах постсоветского пространства. В харизму Св. Духа верят разве что люди с психическими отклонениями. Словосочетание “Встреча с Богом” для многих ассоциируется исключительно с книгой митр. Антония Сурожского, но не с духовным опытом коллег-священников или стоящих в храме прихожан. Очень многие христиане о своем духовном опыте искренне скажут:
“мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святой” (Деян 19:2).
Подведем итоги
“Если быть честными, мы ничего достоверно не знаем о Боге, и поэтому не должны требовать от себя и от других этих знаний”
С этого момента я буду воспринимать движение “Ре-ортодоксии” как совокупность любителей “волюнтаристских тезисов”, скептиков, агностиков и деистов, которым не хватило мужества признать себя таковыми.
“Вера – это песня о Боге, которую никто не слышит, кроме того, кто её решился петь”, это “танец о Боге (и перед Богом)”. “Бог есть феномен Священного”.
“Чувство и вкус к бесконечному” Шлейермахера и “нуминозная ценность” Рудольфа Отто — это всё, что может нам предложить православный протоиерей?
“Игра смыслов может быть красивой иллюзией, вполне достаточной, чтобы ею наслаждаться”. “Ни сторонний наблюдатель, ни сам молитвенник не имеет возможности отличить подлинное богообщение от мнимого”. “Метафорически Бог есть красота/драма узора на поверхности нашего сознания”.
Ну, хорошо, наслаждайтесь «красивой иллюзией» и «драмой узора на поверхности вашего сознания»!
Сторонники г-на Рубского осознают, что религия — это сплошной конструкт, но соглашаются верить в «что-то там такое», причем без аргументов… Это говорит о чисто психотерапевтической сущности «ре-ортодоксии».
Лично мне это напоминает гомеопатию…
Многие люди, отказавшиеся от христианства и ставшие атеистами, прошли через этап «слабой религии», когда церковные практики и большинство догматов отбрасываются, но еще сохраняется вера в благого Бога и его жертвенного Сына.
Г-н Рубский предлагает задержаться на этом этапе и жить в нем.
Но это не более чем переход, наименее болезненный путь расставания с иллюзиями и переходный этап от одного мировоззрения к другому.
Это не мировоззрение само по себе, оно не может быть рационально осмыслено и выражено, подвергнуто систематизации. По сути, людям на данном этапе религия уже не важна, ее невозможно «практиковать», считаться с ней в принятии решений и в ситуации этического выбора.
Этап слабой религии не имеет положительного содержания. Это лишь выражение тревоги, страха перед новым неизвестным психологическим состоянием, в котором нет опоры ни на каких сверхъестественных существ.
Попытка г-на Рубского слепить из этого переходного этапа чуть ли не религию смехотворна. Это самая трусливая, интеллектуально позорная позиция, которая только может быть.
“И ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их… это предприятие и это дело от человеков, … оно разрушится” (Деян 5.38).
Слишком человеческое… Скучное.
А с другой стороны, я прекрасно понимаю, что последователи «Ре-ортодоксии” фактически покидают Русскую Православную Церковь.
Г-н Рубский для этого предпринял все необходимые усилия, пользуясь авторитетом своего священного сана. Говорю ему за это «большое спасибо».
Полагаю, что г-н Рубский и далее будет выставлять себя православным священником, и наносить прямой вред РПЦ и УПЦ.
Прекрасная статья! Спасибо.
Очень интересно, Спасибо!