Как митрополит Тихон (Шевкунов) нахваливал царицу Александру Федоровну

Митрополит Тихон (Шевкунов) уверен, что

Александра Федоровна была уникальной женщиной, бесконечно любящей Россию и русский народ. К несчастью, нашим народом она при жизни была абсолютно не оценена и не понята.

Приведу некоторые тезисы из своей статьи “Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку”. Ч.3 Святой царь и «святой чёрт».

По мнению проф. А.И. Осипова,

«религиозность царской четы при всей её внешне традиционной православности носила отчетливо выраженный характер интерконфессионального мистицизма».

Во время болезни императрица стремилась оставаться одна и даже приход фрейлин раздражал ее. Слухи о психическом нездоровье императрицы начали активно циркулировать в столице.

В дневнике Святополк-Мирской есть запись: «Александра Федоровна имеет дурное влияние, она злая и ужасный характер, на нее нападают ражи, и тогда она не помнит, что делает».

Врач императрицы Евгений Боткин был убежден в истерии императрицы, на фоне которой развились различные психосоматические нарушения. Часто симптомы истерии соседствуют с клиникой, характерной для других неврозов – неврастении, ипохондрического невроза. Диагноз Боткина подтвердил и немецкий врач Тротте.

Генеральша А. Богданович в дневнике записала: «про царицу Штюрмер сказал, что у нее страшная неврастения, что у нее на ногах появились язвы, что она может кончить сумашедствием».

Политический деятель Михаил Родзянко также пытался разобраться в трагедии императрицы:

«факт ее болезненного мистического и склонного к вере в сверхъестественное настроения, даже к оккультному, — вне всякого сомнения». «По мнению врачей, в высшей степени нервная императрица страдала зачастую истерическими припадками, и Распутин применял в это время силу своего внушения и облегчал ее страдания… Явление чисто патологическое и больше ничего».

В результате за императрицей окончательно закрепляется диагноз истерички. Великий князь Александр Михайлович писал об «остром нервном расстройстве», С.Ю. Витте называет ее «ненормальной истеричной особой».

Записная книжка Александры Федоровны содержит выпады против архиереев, священников и монашествующих. Не без влияния Г. Распутина императрица побуждала Николая II оказывать давление на Синод, проявлять твердость в отношении архиереев, добиваясь от них безоговорочного исполнения императорских приказаний.

В своих письмах Александра Федоровна подчас уподобляла Г. Распутина магу-медиуму Филиппу.

Александра 10 июня 1915 года, Царское Село

…Если б ты только мог быть строгим, мой родной, это так необходимо… Они должны научиться дрожать перед тобой. Помнишь, мистер Филипп и Григорий говорили то же самое. Ты должен просто приказать, чтобы то или иное было выполнено, не спрашивая, исполнимо это или нет .

… Слушайся нашего Друга, верь ему, его сердцу дороги интересы России и твои. Бог недаром его нам послал, только мы должны обращать больше внимания на его слова — они не говорятся на ветер. Как важно для нас иметь не только его молитвы, но и советы! 

Мы видим примеры вмешательства царицы в кадровую политику государства и в дела Святейшего Синода.

“Александра 7 сентября 1915 года, Царское Село

Мы не конституционная страна и не смеем ею быть. Наш народ для этого необразован и не готов. Слава Богу, наш император самодержец, и должен оставаться таким, как ты это и делаешь, — только покажи больше силы и решимости! …

Вот тебе, дружок, список имен лиц (очень, к сожалению, небольшой), которые могли бы быть кандидатами на место Самарина [обер-прокурор Святейшего синода].

Александра 12 сентября 1915 года, Царское Село

Они не смеют употреблять слово «конституция» и только подкрадываются к нему. Воистину это было бы гибелью России и, как мне кажется, изменой твоей коронационной присяге, ведь ты, слава Богу, самодержец!

… Он просил меня сказать Варнаве, чтобы тот не появлялся в Синоде. Но он им все сказал и на все ответил, — большие скоты, я не могу их иначе назвать. Твой приезд сюда будет карательной экспедицией… Все министры никуда не годятся… все-таки, мой дорогой, вспомни, что ты немного медлителен, а тянуть время никогда не хорошо.

Александра 7 сентября 1916 года, Царское Село

наш Друг мне сказал. Я передала Ему твой привет, и Он шлет тебе свой привет и говорит, чтоб ты не беспокоился: все пойдет хорошо… Штюрмер хочет предложить на пост министра внутренних дел князя Оболенского, но Григорий убедительно просит назначить на этот пост Протопопова. Эти мерзкие люди собрались и постановили, чтоб Родзянко отправился к тебе и просил сменить всех министров и назначить их кандидатов, — дерзкие скоты. Мне кажется, что ты не мог бы ничего сделать лучше, как назначив его. Уже по крайней мере четыре года, как он знает и любит нашего Друга, а это много говорит в пользу человека… Я верю в мудрость и руководство нашего Друга. 

Александра 10 ноября 1916 года, Царское Село

Любимый мой, ненаглядный! Вечером наш Друг зайдет на часок, чтоб проститься… Он думает, что тебе следует иметь другого министра путей сообщений… Не подойдет ли Валуев? Это чрезвычайно преданный, хороший человек (давно знает нашего Друга и любит Его). Давай выберем министра иностранных дел вместе… 

Александра 4 декабря 1916 года, Царское Село

Их следует научить повиновению. Смысл этого слова им чужд: ты их избаловал своей добротой и всепрощением. Почему меня ненавидят? Потому что им известно, что у меня сильная воля и что, когда я убеждена в правоте чего-нибудь (и если меня благословил Григорий), я не меняю мнения, и это невыносимо для них. Но это — дурные люди.

Александра 14 декабря 1916 года, Царское Село

Трепов поступил очень неправильно, отсрочив Думу с тем, чтобы созвать ее в начале января… Любимый мой, наш Друг просил тебя закрыть ее 14-го…

Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом — сокруши их всех — не смейся… я страстно желала бы видеть тебя таким по отношению к этим людям, которые пытаются управлять тобою, тогда как должно быть наоборот.

Одни — гнилое, слабое, безнравственное общество, другие — здоровые, благомыслящие, преданные подданные — их-то и надо слушать, их голос — голос России, а вовсе не голос общества или Думы.

Вспомни, даже мистер Филипп сказал, что нельзя давать конституции, так как это будет гибелью России и твоей, и все истинно русские говорят то же. Несколько месяцев тому назад я сказала Штюрмеру о том, что Шведов должен быть членом Государственного совета. Назначь его и славного Маклакова — они смело будут стоять за нас. Знаю, что мучаю тебя, ах, разве я не стала бы гораздо, гораздо охотнее писать только письма, полные любви, нежности и ласки, которыми так полно мое сердце! Но мой долг — долг жены, матери и матери России — обязывает все говорить тебе — с благословения нашего Друга.

Протопресвитер Георгий Шавельский писал: “Чтобы предупредить опасность, она собирается править жезлом железным, причем жезл ее обрушится на всех не согласных с нею, которых она считает крамольниками и бунтовщиками. Она уже верит только своему окружению, возглавляемому Распутиным, а других относит к своим врагам, не отличая таким образом действительных крамольников от мнимых и причисляя к первым иногда самых верных слуг царя и Родины. Царица постепенно всё дальше отходит от высшего общества, которое она считает маловерным, осуетившимся, пустым и прогнившим».

Вот информация про последнюю встречу сестер. По воспоминаниям князя Ф. Юсупова,

«великая княгиня Елизавета Федоровна приехала переговорить с сестрой. После того ожидали мы ее у себя. Сидели как на иголках, гадали, чем кончится. Пришла она к нам дрожащая, в слезах. «Сестра выгнала меня, как собаку! – воскликнула она. – Бедный Ники, бедная Россия!»

Вспомним и про вдовствующую царицу. Постепенно отношения между свекровью и невесткой ухудшались и ухудшались. И в конце концов дело доходит до полного разрыва. Мария Федоровна в своем последнем перед революцией дневнике, в 1916-м году, называет Александру Федоровну только «фурия». «Эта фурия» — она не может даже ее имени написать…

Подведем итоги

Российское общество объединялось в ненависти к Распутину, к попавшей в полную психологическую зависимость от него царице, к царю, метавшемуся между любовью к жене и исполнением своего монаршего долга, и оттого казавшегося многим безвольным и не способным навести порядок даже в собственном доме, не говоря уж об империи.

Авторитет Г. Распутина был для царицы Александры не просто «выше авторитета многих церковных иерархов”: она воспринимала их за «скотов».

Императрица верила в чудодейственную силу подаренных Филиппом и Распутиным вещей. На языке магии речь идет об амулетах.

Царица любила не Россию, а мнение Григория Распутина:

Но мой долг — долг жены, матери и матери России — обязывает все говорить тебе — с благословения нашего Друга.

Теперь предлагаю читателю снова оценить тезис митрополита Тихона (Шевкунова):

Александра Федоровна была уникальной женщиной, бесконечно любящей Россию и русский народ. К несчастью, нашим народом она при жизни была абсолютно не оценена и не понята.