Влияние античных представлений о человеке на христианское понимание сексуальности

Тенденции энкратизма (воздержания) во II и III вв. н.э. не только не уменьшились на фоне краха эсхатологических ожиданий, но даже усилились в христианской среде. Катализатором этому процессу стали другие влияния: манихейские и гностические идеи. А если мыслить глобально — античные представления о человеке. 

Окончательный разрыв христиан с иудейской общиной

Важная характеристика христианства начала II века — преобладание неофитов из числа язычников. Барт Эрман считает, что

“к 100‑му году н.э. в мире должно было быть  до 10 тысяч христиан или около того… к 150 г. – 30–40 тыс., к 200 г. – 140–170 тыс. человек” (Барт Д. Эрман. Триумф христианства).

Рубеж I и II веков н.э. характеризуется также окончанием гибридного сосуществования иудео-христианства и еврейской общины. Разрушение Храма и повторная гибель Иерусалима после восстания Бар-Кохбы развели адептов Ветхого Завета и христиан по разные стороны баррикад. Это разобщение сопровождалось взаимным накалом страстей и агрессии. 

В поздних книгах Нового Завета иудейское сообщество выставлено в крайне отрицательном свете. Например, в евангелии от Иоанна иудеи — это всегда враждебно настроенные к Иисусу евреи. В Деяниях апостолов Дука постоянно подчеркивал вину иерусалимских евреев в убийстве Иисуса, уменьшая тем самым вину римлян (Деян 2.36; 3.13; 4.10; 5.30; 7.52).

В посланиях Павла иудейский образ жизни язвительно сравнивается с мусором и отбросами, то есть с использованными материалами, которые подлежат утилизации (σκύβαλα — отбросы). А еще он прямо именуется “ущербным” (ζημίαν — “ущерб, потеря”). В послании к Евреям сам Ветхий Завет представлен  как небезупречный (Евр 8.7) и “близкий к уничтожению” (Евр 8.13). В Апокалипсисе собрание верующих людей в г. Смирне, “говорящих, что они Иудеи” весьма грубо именуется “синагогой сатаны” (Откр 2.9). Таким образом, это была комплексная демонизация иудеев того времени, а заодно и всего религиозного строя, восходящего к пророку Моисею. Возможно, именно поэтому раннехристианские авторы довольно примитивно отзывались об обрядах и сюжетах из Еврейской Библии по принципу: “там сплошные глупости древних иудеев, там всё от диавола”. Например, мч. Иустин Философ угрожающе заявил, что

“обрезание необходимо только для вас, иудеев, чтобы вам подвергнуться бедствиям, которые вы справедливо терпите ныне” (“Разговор с Трифоном Иудеем”).

Автор «Послания к Диогнету» (ок. 200 г.) принесение кровавых жертв Богу прямо назвал глупостью:

“иудеи думая почтить Бога теми же жертвами, являют может быть более глупость, нежели благочестие”.

В «Апостольских постановлениях», датируемых сер. III в., иудейские предписания

“относительно извержения семени, соитий законных, естественного очищения, родов” названы “пустыми и не имеющими смысла изобретения людей глупых”.

Указанные нападки на иудеев и их образ жизни впоследствии привел к оформлению канонических запретов на религиозное и даже бытовое общение с ними христиан, а также к иным проявлениями антисемитизма (точнее, юдофобии). 

Вследствие указанных процессов в ранней Церкви мало кто имел хотя бы минимальное представление об Еврейской Библии, о представленной в ней антропологии, равно как о культурно-историческом контексте возникновения тех или иных запретов и табу. 

Наполнив Церковь, бывшие язычники принесли с собой совершенно новые представления о половых различиях и отношениях между мужчиной и женщиной.

В Еврейской Библии сказано, что мужчина и женщина — это два проявления одного и того же существа. Есть человек, и он бывает мужчиной или женщиной:

“Бог сотворил человека, образ Свой, Божий образ Он сотворил, мужчину и женщину сотворил” (Быт 1.27).

И когда человек не нашел среди животных

“помощника себе под стать, тогда Господь Бог из ребра создал женщину… Вот почему мужчина оставляет отца и мать, и соединяется с женою, и становится с нею единой плотью” (Быт 2.20-24).

Рабство в древнем Израиле отличалось от форм рабовладения в античном Риме или в Новое время. Оно носило временный и зачастую компенсаторный характер: люди, оказавшиеся в тяжелом положении, могли продать себя (или членов семьи) в рабство для погашения долгов или обеспечения пропитания, а затем по истечении определенного срока (обычно шести лет) освобождались. Это обосновывалось тем, что Израиль как народ был освобожден Богом от египетского рабства, поэтому в этом сообществе исключено рабство как таковое. В Пятикнижии каждый представитель Израиля рассматривается прежде всего как раб Яхве, так что еврей для еврея — брат, а не хозяин:

“все они — Мои рабы, которых Я вывел из Египта; их нельзя продавать как рабов” (Лев 25.42).

Раб-еврей не рассматривался как простая вещь или имущество в том понимании, которое характерно для более поздних систем рабства. Он мог рассматриваться как член семьи своего хозяина, его труд часто был связан с ответственными обязанностями:

“Я — Господь, ваш Бог, который вывел вас из Египта… Если твой собрат обеднеет и будет продан тебе, не заставляй его работать как раба. Пусть он живет у тебя как наемный работник. Он будет работать на тебя до юбилейного года, а затем уйдет от тебя вместе с детьми — вернется к своей родне, к своему родовому наделу. Не будь для них жестоким хозяином, бойся своего Бога» (Лев 25.38-41,43).

Законы требовали справедливого обращения с рабами, обеспечивали им покой (например, соблюдение субботы) и даже предусматривали возможность выкупа как для самого раба, так и для членов его семьи. Закон Моисея позволял главе семейства «продать дочь свою в рабыни» (Исх 21.7), но это не означало передачу девушки в сексуальное рабство.

Таким образом, рабство для еврея носило временный характер, а его окончание символизировало возвращение к нормальной жизни и восстановление гражданских прав. 

“Лестница жизни” и уровни бытия человека в представлении Аристотеля

Однако “у жителей римской империи картина представлялась иной. Мужчина и женщина не были двумя разновидностями одной сущности — человека; они были двумя ступенями развития человека. Фактически женщины считались несовершенными мужчинами”.

Барт Эрман предлагает

“мысленно поместить все живые создания на своеобразной шкале. В ее крайней левой части располагаются растения, правее — животные, а еще правее — люди».

Теперь нам придется подробнее рассмотреть уровни бытия человека.

В Древней Греции

считалось, что дети и рабы не совершенны как люди, так что они — в крайней левой части человеческой полосы. Женщины тоже не совершенны, поскольку они не достигли уровня мужчин. Мужское тело являет собой совершенный человеческий идеал. Далее по шкале вправо, после людей, расположились бы боги, которые в сущности уже сверхлюди и вершина всего живого.

Посмотрите, как человеческое сообщество описывал Аристотель:

«Домашние животные по своей природе сто­ят выше, чем дикие, и для всех домашних живот­ных предпочтительнее находиться в подчинении у человека: так они приобщаются к своему благу (soterias). Так же и мужчина по отношению к женщине: первый по своей природе выше, вто­рая — ниже, и первый властвует, вторая на­ходится в подчинении. Тот же самый принцип неминуемо должен господствовать и во всем че­ловечестве» (Аристотель. Политика. — М.: РИПОЛ классик, 2010. С. 38-39).

В такой парадигме господство человека над животными, власть мужчины над женщиной, а хозяина над рабом — благо. К тому же

«одни люди по природе свободны, другие — рабы, и этим последним быть рабами и полезно, и справедливо».

Указанная иерархия не статична: раб может быть отпущен на волю актом освобождения, а ребенок — стать мужчиной. Отметим, что в той парадигме мышления движение к Благу всегда происходит в одном направлении, т.е. плохо, когда свободного мужчину обращают в рабство или когда Бог становится смертным человеком.

«Цель людей состоит в том, чтобы стать подобными богам, а для этого необходимо продвинуться по шкале вправо. Мужчины должны преодолеть свою смертную ограниченность. А женщинам для этого потребуется сперва пройти на шкале через то положение, которое занимают мужчины. То есть, чтобы войти в жизнь вечную, женщина должна сначала стать мужчиной” (Эрман Барт Д. Петр, Павел и Мария Магдалина).

Это ключ разумения ко многим трудным местам гностических текстов. Спойлер: это не призыв к смене пола.

Однополые сексуальные отношения с точки зрения античной «идеологии господства»

Барт Эрман подчеркивает, что

“в таком представлении кроется причина того, почему древние тексты диаметрально расходятся во взглядах на однополые сексуальные отношения. Проблема таких отношений в эпоху греческой и римской античности воспринималась не с позиции того, что для двух однополых людей неестественна интимная физическая близость. Она воспринималась с позиции античной идеологии господства применительно к пониманию половой жизни.

В греко-римском мире тот, кто сильнее, имел право и даже должен был господствовать над тем, кто слабее. Хозяева держали в полном подчинении рабов. Родители имели полную власть над детьми. Мужчины могли и даже должны были подчинять себе женщин, ведь они были для них в буквальном смысле слабым полом. Такая идеология силы повлияла не только на военную и политическую идеологию, но также на личностные и половые взаимоотношения. В соответствии с ней свободные мужчины были призваны господствовать.

Современным людям трудно понять, что древние греки могли заниматься педерастией, что взрослый мужчина делал из юноши своего любовника. Такие отношения подразумевали, что зрелый мужчина учит юношу моральным и культурным ценностям, дает ему социально-политические знания в обмен на сексуальные утехи.

Было ли это для них «противоестественно»? Нисколько. 

«Греки говорят об этом как о самой естественной вещи на свете. Понять причину не сложно, если только вы понимаете идеологию господства. Мальчики — это несовершенные мужчины. Более совершенный должен доминировать над менее совершенным. Для свободного мужчины считалось естественным иметь сексуальные отношения с юношей. Именно поэтому педерастия практиковалась только между зрелым мужчиной и юношей. Как только мальчик достигал половой зрелости, он становился мужественным, и тогда для него было бы позорно находиться в чьей-либо власти, поскольку с этого момента мужчина должен господствовать, а не подчиняться. Это объясняет также широкое распространение в Древнем мире сексуальных отношений свободного мужчины со своими рабами, будь то мужчина или женщина. По отношению к ним он являлся господином» (Эрман Барт Д. Петр, Павел и Мария Магдалина).

Как же обстояло дело в том случае, если в половые отношения вступали двое зрелых свободных мужчин: было ли это для них противоестественным?

Барт Эрман поясняет,:

«древние люди считали, что такая сексуальная связь противоестественна лишь для одного из партнеров — того, кто занимал подчиненное положение. Известно, что, когда Юлий Цезарь вступил в сексуальные отношения с царем Галатии и был заподозрен в пассивном партнерстве, его воины сочинили юмористические частушки, высмеивавшие его пассивность. Царь Галатии же не сделал ничего безнравственного или противоестественного. Он просто вел себя как мужчина. Поэтому когда древние тексты осуждают подобные сексуальные отношения, важно понять, что именно они осуждают. Осуждают ли они мужчину за поступок, свойственный слабому полу, или они осуждают женщину за то, что она вела себя подобно представителю сильного пола”.

Между прочим, в “Апокалипсисе Петра” описаны муки пассивных содомитов и женщин с ролью доминанта, в то время как наказания содомитов-доминантов не упоминаются:

“были там… другие мужи и женщины и не было им отдохновения от муки. Это были те, которые осквернили тела свои, отдаваясь как женщины. А женщины среди них были те, которые вступали друг с другом в связь как мужи с женщинами”.

При этом автор “Апокалипсиса Петра” ничего не сообщает о мотивации такого сексуального поведения. Можно предположить, что в данном тексте речь не шла о сексуальной эксплуатации рабов или каких-то религиозных обрядах. Скорее всего, здесь порицается мужская проституция, весьма распространенная в римской империи.

Приведенные выше представления Аристотеля о мужчине, как существе “в силу своей природы властвующем” и о женщине — “су­ществе, в силу своей природы подвластном”, оказали влияние на ортодоксальное христианство, а также на некоторые положения учения гностиков.

Гностические тексты II-III вв. о превращении женщины в мужчину

Посмотрим, какое отношение принципы Аристотеля имели к Петру, Марии Иисусу в «Евангелию от Фомы». В этом тексте Петр в соответствии с типичным древним мужским представлением смотрит на Марию сверху вниз как на представительницу слабого пола. Но Иисус уверен, что она, подобно Петру и другим мужчинам, спасется. Как это может произойти? Единственный способ обрести жизнь вечную (то есть жить жизнью богов или, согласно христианскому учению, жить с Богом) состоит в том, чтобы усовершенствоваться, перейдя из человеческого царства в Царство Всевышнего. Первое, что требовалось женщине, — стать более совершенной. В этом они получат помощь, Иисус сделает их мужчинами, чтобы они затем смогли даже превзойти мужчин и двигаться дальше ко Всевышнему, становясь, как выразился Иисус, «живыми духами».

Симон Петр сказал им: «Пусть Мария уйдет от нас, ибо женщины недостойны жизни». Иисус сказал: «Смотрите, я направлю ее, дабы сделать ее мужчиной, чтобы она также стала духом живым, подобным вам, мужчинам. Ибо всякая женщина, которая станет мужчиной, войдет в Царство Небесное» (Евангелие от Фомы. Речение 114)

В гностическом произведении «Диалог Спасителя” представлена беседа Иисуса с тремя его учениками: Иудой (то есть братом Иисуса, Иудой Фомой), Матфеем и Марией.

«Иуда сказал: „Ты сказал нам это от ума истины. Когда мы молимся, как мы должны молиться?“
Учитель сказал: „Молитесь в месте, где нет женщины“.
Матфей сказал: „Ты сказал нам: „Молитесь в месте, где нет женщины“, это значит — „разрушьте труды женщины“, не потому, что есть другой способ рождения, но потому что они прекратят [рождать]“.
Мария сказала: „Они никогда не будут разрушены“.
Учитель сказал: „[Вы] знаете, что они умрут [еще раз], и [труды женщины в этот момент] всегда [разрушаются также]“».

Иуда начинает с вопроса о молитве, то есть о том, как можно наслаждаться общением с Богом. Ответ Иисуса, согласно которому общение с Богом происходит «в месте, где нет женщины», Матфей потом интерпретирует так: это означает, что общение с Богом произойдет в том случае, если с «трудами женщины» будет покончено. Это не выглядит чем-то связанным с эмансипацией или подтверждением половой принадлежности.
Как показывают слова Матфея, «труды женщины» подразумевают те действия, которые однозначно связаны с женщинами, а именно — зачатие и деторождение. Иными словами, деторождения нужно избегать любой ценой. Вот что означает «разрушить труды женщины». Это значит — отказаться от половой активности, приводящей к рождению детей.

«Я полагаю, что это можно рассматривать как древнюю критику того, что мы считаем «семейными ценностями», где сам Иисус поддерживает сторону обвинения. Вместо того чтобы утверждать семью, он осуждает ее».

В одном месте «Евангелия от Египтян» Саломея спрашивает Иисуса: «Как долго будет господствовать смерть?» То есть как долго будет существовать этот жалкий материальный мир со всей его ограниченностью?

Иисус дает краткий ответ: «Пока вы, женщины, рожаете детей».

Однажды тела перестанут рождаться, больше не будет темниц, в которых вынуждены обитать божественные искры, и тогда, очевидно, смерти больше не будет.

Саломея отвечает: «Значит, я хорошо поступаю, что не рожаю детей». Иисус поддерживает ее выбор, говоря: «Ешь всякую траву, но не ту, которая горькая».

Другими словами, лучше избегать болезненного опыта деторождения.

В другой беседе с Саломеей Иисус говорит: «Я пришел, чтобы разрушить труды женщины». Климент Александрийский объясняет, что под «женщиной» здесь подразумевается физическое желание, а под «трудами» — рождение и увядание. Другими словами, Иисус пришел, чтобы разрушить страсти, приводящие к появлению потомства.

Саломея хочет узнать, когда это случится. Иисус отвечает словами, похожими на те, что встречаются в «Коптском Евангелии от Фомы»:

«Когда ты истопчешь это позорное одеяние и когда эти двое станут одним, а мужчина и женщина больше не будут ни мужчиной, ни женщиной».

Ясно, что «истоптать одеяние» значит избавиться от материального тела, облекающего или, скорее, завлекающего нас в
ловушку (Евангелие от Фомы 37). Кроме того, «двое станут одним», когда исчезнут половые различия, как было до того, как человек стал мужчиной и женщиной (Адам и Ева в Быт 2). Это могло подразумевать отказ от сексуальных отношений как напоминания о разделённости полов.

Согласно таким гностическим текстам, как «Евангелие от Фомы» и «Евангелие от Египтян», первый шаг к сверхчеловеческому существованию состоит в том, чтобы женщины стали мужчинами, после чего и мужчины и женщины, которые больше не различаются, смогут достичь более высокой сферы — жизни божественной.

Запрет на переодевание мужчины в женскую одежду

Обратим внимание, что в христианской традиции переодевание женщины в мужскую одежду вопреки запрету в рассматривается как проявление добродетели.

Например, первомученица Фекла переодевается в мужскую одежду, чтобы последовать за Павлом:

“препоясавшись и перешивши хитон свой по образу ризы мужской” (Аверинцев С.С. «Деяния Павла и Фёклы»).

Впоследствии множество преподобных дев и жен подвизались в мужском одеянии и выдавали себя за мужчин.

Преподобная Мария-Марин и отец ее преподобный Евгений жили в начале VI века в Вифинии (северо-западная область Малой Азии). Овдовев, преподобный Евгений решил уйти в монастырь, но дочь его не пожелала с ним расстаться и сопутствовала ему, переодевшись мужчиной. Они вместе вступили в обитель, недалеко от Александрии, где преподобная получила имя Марин. «Брат» Марин весьма преуспевал в добродетелях, отличаясь смирением и послушанием. Когда через несколько лет отец святой Марии скончался, она не перешла в женский монастырь, но еще больше усилила свои подвиги в мужской обители.
В «мужском образе» подвизались, например, преподобные Анастасия Патрикия (10 мар. ст. стиля), Анна Вифинская (13 ин., 29 окт.), Аполлинария (5 янв.), Евгения Римская (24 дек.), Евфросиния Александрийская (15 февр., 25 сент.), Матрона Константинопольская (9 нояб.). Подобные примеры есть и в относительно недавнее время (старец Досифей, подвизавшийся в Киеве и благословивший преп. Серафима Саровского на иноческий подвиг, был в действительности девицей, в миру Дарьей Тяпкиной). Блаженная Ксения Петербургская, начав свой подвиг, стала называться именем своего умершего мужа и носить мужскую одежду.

«Мы знаем некоторых (женщин), принявших сей вид ради истинного подвижничества, а не по лицемерию, которые совершили подвижнические подвиги и достигли высоты добродетели. Эти преподобные жены не осуждаются. Ибо многие жены совершили весь путь подвижничества в мужском одеянии и достигли высоты спасения, как св. Мелания, св. Евгения и другие» — говорит Матфей Властарь.

Важно не путать Восточную Церковь и Западную, где Жанну д’Арк казнили за ношение мужской одежды.

7 марта 203 г. в Карфагене (близ современного г. Тунис) пострадала мученица Перпетуя и её спутники.

 В «Страстях…» повествуется, что Перпетуе было видение: на арене амфитеатра появился ужасного вида египтянин. К Перпетуе подошли помощники и раздели ее, но она превратилась в мужчину. После долгой борьбы Перпетуя повалила египтянина на землю, наступила ему на голову и получила ветвь (Крюкова А.Н. Перпетуя… // Православная энциклопедия).

И напротив, попытки мужчин носить тонкие и нежные женские наряды всегда встречали жесткий отпор христианских авторов:

Лукавые же жены и из мужчин женоподобные носят одежды из тонких тканей, окрашенных в разнообразнейшие искусственные цвета; увлекаясь безумным желанием отличиться, своей наглости они не знают никаких пределов”.

Причину такого амбивалентного поведения мужчин Климент Александрийский видел только в плохом воспитании:

“Если женский пол вследствие своей слабости гораздо большего желает, то причина этого в той же дурной воспитанности, вследствие которой и мужчины, вырастая в наихудшем образе жизни, часто женственнее жен становятся».

Климент Александрийский осуждал мужчин, которые “играли женскую роль”:

“Кто при дневном свете от мужской своей природы отказывается, относительно того не может быть никакого сомнения, что ночью тот разыгрывает роль жены. «Не не должно быть блудника из сынов Израилевых», говорит Логос устами Моисея (Втор 23.17)… Не мужчинами, нет, а вертопрахами (патиками, кинедами) и женообразными людьми должно таких называть; голос их надломлен, костюм их и по материалу, и по цвету женский. Таких людей можно признать уже и по внешнему их виду, по одежде, по обуви, по манере держать себя, по походке, по прическе, по взгляду. Этого рода люди на подбородке, на других частях тела, повсюду выщипывают волосы, только на голове имеют обыкновение растить их, и на свои локоны они подобно женам накидывают чуть ли не сетку” (Климент Александрийский. Педагог, том III, Глава 3. Против модничанья мужчин).

В данном случае Климент озвучивает версию, что некоторые мужчины “отказываются от своей мужской природы”, не углубляясь в подоплеку такого решения, а лишь клеймя его как ошибочное.

А ведь в приведенной им цитате речь шла не о развратниках, а о “храмовых блудниках” (буквально “посвященных”):

«содомия практиковались на древнем Ближнем Востоке в ритуальном или магическом контексте, а «культовая» проституция была направлена на обеспечение плодородия с помощью сексуального ритуала” (Библейский культурно-исторический комментарий).

Новое понимание сути содомского греха

Климент Александрийский упоминает популярный в новозаветных книгах сюжет из книги Бытия о противоестественных сношениях ангелов с женщинами:

“Мы знаем, что даже некоторым ангелам случалось утратить контроль над своими сексуальными желаниями, что привело их к падению на землю” (Быт 6:2).

Напомню, что все известные нам апокрифические, иудейско-эллинистические (1-я книга Еноха, книга Юбилеев, Бытие Апокрифона из свитков Мертвого моря) и самые древние христианские источники однозначно видят в пассаже Быт 6.1-2 указание на браки между духами и земными девушками, другая возможность в них даже не рассматривается.

Однако живший на грани II-III вв. н.э. Климент Александрийский (+215 г.) в преступлениях библейских содомлян видел прежде всего сексуальную разнузданность и поиск новых форм наслаждений, а вовсе не жестокое отношение к Божьим посланникам:

“О наказании же за сладострастие могут рассказать нам ангелы, в Содом пришедшие. Жителей этого города, пытавшихся их растлить, они сожгли и с городом, предуказав этим знамением ясно, что результатом разнузданности пожеланий бывает огонь”.

Кроме Климента Александрийского к теме сношений ангелов с женщинами обращался и Минуций Феликс (+260 г.):

«Есть лживые нечистые духи, ниспадшие с небесной чистоты в тину земных страстей. Эти духи лишились чистоты своей природы, осквернив себя пороками» (Октавий, XXVI).

Как и Климент Александрийский, Минуций Феликс подчеркивал исключительно чувственную сторону преступления “сынов Божиих”. Таков был новый “дух времени”. Изначальные библейские смыслы к III вв. уже перестали интересовать церковных авторов.  

Версия о сексуальных отношениях ангелов с людьми поддерживалась также св. Иустином Философом и свт. Амвросием Медиоланским. Ко временам блаж. Августина она уже не встречала поддержки.

Гностические представления о сексуальности

Пресвитер Климент Александрийский упоминал две крайности, в которые впадали гностики:  о чрезмерном аскетизме и о сексуальной распущенности. По всей видимости, некоторые общины гностиков видели в сексуальной энергии опасность привязанности к материи, другие — инструмент для её преодоления через ритуал.

Категория «природы» в вероучении гностиков

В своей книге “Строматы” Климент Александрийский отмечает, что последователи Василида слова Христа о скопцах (Мф 19.12) рассматривали как отсылку к природным особенностям людей:

«Некоторые [мужчины] по природе своей схожи с женщинами и следуют их привычкам. Таким лучше не жениться. Они являются евнухами от рождения».

Сам же Климент придерживался противоположного мнения:

“Мы считаем благословенными тех, кто воздерживается от секса, если это досталось им как Божий дар, и уважаем тех, кто женится только один раз”.

Манихейское и гностическое гнушение плотью и браком

“Последователи Маркиона считают природу злой на том основании, что материя является злом, поскольку произошла от неправедного Демиурга. По этой причине, не желая наполнять космос, созданный Демиургом, они воздерживаются от брака” (Климент Александрийский).

И будто бы им “следует воздерживаться от брака и деторождения, дабы не плодить себе подобных несчастных, рожденных в качестве пищи для смерти”. Некоторые гностики считали, что даже “брак является развратом. Они утверждают, что он есть произведение дьявола, им же самим надлежит во всем уподобиться Господу, который не женился”.

Энкратиты и севириане проповедовали полное воздержание, считая секс соучастием в творении демиурга. Даже брак объявлялся грехом, так как «плоть должна быть уничтожена» (согласно учению Сатурнина).  

В апокрифическом “Апокрифе Иоанна” Ева названа «матерью жизни», но её связь с Адамом интерпретируется как вовлечение в материальную ловушку.

Обратим внимание, что в этихтекстах рассматривается религиозно-философская мотивация сексуального воздержания.

Еще один мотив, отмеченный Климентом, — отвращение к сексу:

“Они говорят, что совокупление грязно, забывая, что и сами возникли в результате совокупления”.

В таком контексте есть смысл говорить уже не о религиозных предписаниях, а о психологических или даже психических проблемах у конкретных представителей гностических общин.

В начале IV в. мы слышим о деятельности аскетических общин, находившихся под влиянием взглядов Евстафия.

«Считая, как известно, брак делом грешным, они не делали различия между мужчинами и женщинами, но признавали всех равными. Для внешнего проявления этого они рекомендовали своим женщинам, ради мнимого подвижничества, носить вместо женского мужское одеяние» (еп. Никодим (Милош)).

Такие христиане были уверены, что девственники праведнее семейных христиан, а брак — это зло (см. 10-е правило Гангрского Собора).  Или вот еще требование: христианка должна отрицать свою принадлежность к женскому полу путем использования мужской одежды (см. 13-е правило Гангрского Собора) или стричь волосы, как принято у мужчин (см. 17-е правило Гангрского Собора). В конце концов, христианка должна бросить своего мужа, ведь брак — это мерзость (см. 14-е правило Гангрского Собора). Такие “аскеты” бежали от мира и стремились достичь максимальной свободы от своих телесных желаний, воздерживаясь от половой жизни, пищи, сна и т.п.

Некоторые исследователи считают, что Гангрский Собор стал первой попыткой подчинить церковной иерархии новый образ христианской жизни — монашество, которое получило в сер. IV в. стремительное и подчас хаотическое развитие на территории Малой Азии. Иными словами, указанные манихейские тенденции были свойственны не отдельным общинам Евстафия Севастийского, а присущи монашеству как феномену.

Ритуальный либертинизм (отказ от социальных и гендерных норм)

Возможно, что апостол Павел в послании к Коринфянам описывал проявления таких протогностических убеждений. Некоторые коринфяне, видимо, считали тело или материальный мир злом, что проявлялось в пренебрежении нравственными нормами, так как

«тело не имеет значения» (1 Кор 6:12–20).

В церкви Коринфа были мужчины, которые ходили к блудницам и похвалялись этим (1 Кор. 6). Некоторые женщины в Коринфе, ссылаясь на «духовное равенство», отвергали традиционные покрывала (1 Кор 11:2–16), что могло быть попыткой преодолеть «материальные» условности.
Каиниты и николаиты практиковали сексуальные обряды как способ «превзойти закон демиурга». Они верили, что нарушение табу освобождает душу. В «Евангелии от Иуды» упоминается, что некоторые гностики «оскверняли своё тело», чтобы показать презрение к материи. А вот что писал Климент о гностиках, которые “занялись полным развратом”:

“Свободой они обосновывают право жить, как пожелают. Желают же они жить в наслаждениях, никому не подчиняясь… Они утопают в разврате, учат распущенности вместо самоконтроля, надеясь лишь на свои срамные части. Им не суждено стать верными учениками. Через то, что они лживо называют гносисом, они обеспечили себе дорогу во тьму внешнюю” (Климент Александрийский. Строматы. Книга третья. XVIII).

В системе Карпократа тело само по себе не зло, не следствие вошедшего в мир зла и не его источник, а скорее вторичный продукт мироздания, которое само по себе вторично, и не имеет никакой самодостаточной ценности — ни положительной, ни отрицательной. Многие полемисты обвиняли последователей Карпократа в аморализме и аномизме, которые логически следуют из его учения, т. к. все законы установлены архонтами, в частности диаволом, для порабощения душ. Т. о., души, стремящиеся к единению с Богом, непременно должны находиться в конфликте с этими законами.

Сексуальность против фертильности

Согласно Епифанию Кипрскому, фибиониты отмечали Вечерю Господню, исполняя не приводящий к деторождению сексуальный ритуал, включавшим священный coitus interruptus. После вечерней трапезы члены общины разделялись на пары и совокуплялись. Но когда мужчина достигал момента эякуляции, он прекращал половой акт, а извергнутую сперму они вместе с женщиной собирали и употребляли внутрь, говоря: «Это — Тело Христово». Если в это время у женщины бывала менструация, они также собирали часть ее менструальной крови и употребляли ее, говоря: «Это — Кровь Христова».

Трудно понять, придумал свт. Епифаний все это или нет. Но показательно, что данный ритуал, видимо, символизирует некую противоположность «трудам женщины» (зачатию и деторождению). Сексуальная активность проявляется здесь намеренно не связанной с деторождением.

Подведем итоги

Апокалиптическое учение реального, исторического Иисуса могло восприниматься женщинами как освобождение, поскольку они могли надеяться, что в будущем Царстве им больше не придется испытывать гнет патриархального общества.

А учение гностического Иисуса возвещало, что женщины совершенно равны с мужчинами. И даже могут превосходить тех из них, кто не в состоянии познать истину и продолжают, подобно Петру, судить на основании внешних данных, вроде половой принадлежности.

Источники и литература

1. Аристотель. Политика. — М.: РИПОЛ классик, 2010. — 592 с.
2. Правила православной церкви с толкованиями Никодима епископа Далматинско-Истрийского. — М.: «Отчий дом», 2001
3. Эрман Барт Д. Петр, Павел и Мария Магдалина. Последователи Иисуса в истории и легендах. — М.: Весь мир, 2009
4. Эрман Барт Д. Триумф христианства. Как запрещенная религия перевернула мир. — М.: Эксмо-Пресс, 2019