Почему священники такие потухшие?

Сегодня друг спросил у меня, почему многие священники такие потухшие и лицемерные? Они не проявляют искреннего интереса к людям, лгут, носят маски, произносят шаблонные проповеди. 

Полагаю, что простого ответа здесь нет. Попробуем разобраться.

Некоторые священники никогда не были энтузиастами с горящими глазами

Это сыновья маститых протоиереев, которые приняли сан не по призванию, а, скорее, по инерции: продолжать дело (читай, бизнес) своих предков. 

Эти парни искренне хотели стать моряками или пожарными, но с учетом всех условий смирились и приняли ярмо священства. 

Некоторые из них просто неверующие, а большинству просто не интересны высокие смыслы православия. Они не любят читать Священное Писание, изучать церковную историю или православную догматику.

Уровень их богословской мысли обычно на уровне “так отец-батюшка рассказывал”. Из них получаются хорошие требоисполнители, но ожидать от них жертвенной любви к людям нельзя. 

Это же касается и тех, кто изначально принял духовный сан по расчету, лицемерно. Ведь им в этой среде комфортно.

Они отлично понимают руководство, которое живет по таким же правилам. Для них Русская Православная Церковь — франшиза.

Вот их описание:

«имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» (2 Тим 3.5)

«Люди поврежденного ума, чуждые истины, которые думают, будто благочестие служит для прибытка» (1 Тим 6.5)

«…Не можете служить Богу и маммоне. Слышали всё это и фарисеи, которые были сребролюбивы, и они смеялись над Ним. Он сказал им: вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца́ ваши, ибо что высоко у людей, то́ мерзость пред Богом»
(Лк 16.13-15).

Люди для них — это ходячие кошельки: скорей бы они поставили свои свечи и покинули храм. 

Ку-ку

Другая категория священников — искренние люди с горящими глазами. Они будут на исповеди снимать с человека “три шкуры”, выпытывать все подробности грехов и настойчиво давать свои “духовные советы”. 

Речь идет о батюшках “с приветом”. Не секрет, что в Церковь влечет людей с психическими проблемами, и некоторые из них принимают духовный сан. Странные идеи и выходки таких батюшек обычно воспринимают за “ревность о Бозе”, ведь поставить им диагноз может только психиатр. Отмечу, что порочная и антиканоничная практика Русской Церкви рукополагать во пресвитеров юношей 18+ оборачивается тем, что на такого парня сваливается груз проблем (срочная женитьба, обучение, хиротония, настоятельство, постройка храма и прочая). Психика не выдерживает, и вот, уже рукоположенный священник чудит и фактически сошел с ума, но об этом догадываются “только лишь немногие”.

А позже мы слышим о “пензенских сидельцах” (их монах-лидер Кузнецов с диагнозом), о жестокостях в уральском монастыре или о священниках-самоубийцах и ужасаемся: “Ах, ведь таким батюшкам мы доверяем своих детей”. Эти батюшки просто больны.

Попытайтесь вспомнить, как давно Вы слышали от знакомого священника конспиративные теории о всеобщем заговоре?

Указанная проблема касается не только клириков с предрасположенностью к психическим заболеваниям. 

Хорошо, когда ставленника ставят помощником к опытному и доброму пастырю, который будет помогать молодому как старший и более опытный собрат: как вести исповедь, каковы особенности общения со спонсорами, как взаимодействовать с чиновниками по делам строительства храма и т.д.

Но по факту молодых, необразованных и без всякого опыта священников буквально бросают на амбразуру: поручают строить храм на неузаконенном участке земли, одного назначают настоятелем кафедрального собора, а другого — руководителем монастыря с множеством пожилых насельников.

Еще одна пагубная привычка современных архипастырей — посылать молодых священников с молодыми же супругами в глухие села. 

Не думаю, что такие “испытания” добавляют священникам энтузиазма и позитивных эмоций.

Стимулирование цинизма

В свое время на телеэкраны вышла драма “Воспитание жестокости у женщин и собак”. Подобное можно сказать и о православных священниках: “Воспитание цинизма у семинаристов и молодых клириков”.

Юноши с горящими глазами уже в стенах духовной школы (например, Донской семинарии) сталкиваются с новой реальностью: духовные наставники лгут и клевещут, сокурсники высмеивают любое проявление внешнего благочестия (если, идя мимо храма, парень перекрестился). Среди иподиаконов-семинаристов возникла традиция: во главе с руководителем службы протокола митрополита встречаться с “девушками с пониженной социальной ответственностью”.

Поскольку такого рода похождения стали нормой в семинарии, у будущего священника закрадываются подозрения, что избранная им корпорация — это не “святая и апостольская Церковь”, а сборище неудачников и проходимцев, которым церковные должности кажутся теплее, чем работа в шахте или на стройке. Мотивация работать “от души” в такой организации исчезает. Этот процесс хорошо описал апостол Павел:

“Не заблуждайтесь: дурное общество развращает добрые нравы” (1 Кор 15.33).

Плохие образцы

У многих церковных администраторов напрочь отсутствует осознание, что такое любовь и “нетоксичные отношения”, каков христианский Бог, зачем христиане ходят в церковь. Просто этому никто их не учил, они пришли в Церковь в лихие 90-е годы, когда опытных духовников не хватало или просто не было. В итоге у таких священников и епископов сформировались вполне архаичные и антихристианские взгляды о Боге, его святых угодниках и вообще о цели христианской жизни. Слушать их рассуждения без содрогания просто невозможно.

Теперь на этих профнепригодных наставников взирают «кадры индустрии» XXI века. Перенимают эстафету, так сказать. В итоге новобранцев тоже невозможно слушать в храме. 

Гей-лобби

Не секрет, что в руководстве РПЦ царит всевластие гомо-лобби, которое покрывает “своих” и презирает женатое духовенство. 

Любой семинарист знает, как через “близость к архиерею” можно быстро достичь высокой должности и финансовой обеспеченности. При этом важны не духовные дарования, а вполне физические потенции юношей. 

Созерцание “социального лифта” для приспособленцев вызывает раздражение у подавляющего большинства священников.

“Так не честно!” — думают они.

Особое значение имеет принятие ставленником благодати хиротонии из рук гомо-архиерея. И вообще совместное совершение литургии с представителями гомо-лобби РПЦ.

Известно, что некоторые священники всячески избегают таких совместных служб, но вечно бегать не получится. Такое совместное участие с гей-служителями РПЦ в церковных таинствах также вносит лепту в формирование минорных настроений у рядовых представителей духовенства.

Обрезанные крылья

Представим себе, что священником стал молодой искренний парень с добрыми и зачастую бескорыстными порывами. Все его инициативы в отношении миссии, духовного просвещения, работы с молодежью или благотворительности рано или поздно будут жестоко растоптаны администраторами системы (например, пожилым настоятелем или епископом). Последние не видят смысла в “проектах”, которые прямо сейчас не приносят денег (указанные направления всегда убыточны). Вторая причина — страх, “как бы чего не вышло”. От продажи свечей и освящения автомобилей у церковных начальников еще не было проблем.

А от евангельских чтений с молодежью чего ожидать? Вдруг они все там перезнакомятся и блудом займутся?

Или пожилые прихожане напишут жалобу патриарху всея Руси на батюшку-проповедника (вспомните про лишение сана прот. Владимира Головина и последующую опалу еп. Пармена (Щипелева)).

Ох, лучше на всякий случай новомодные прожекты запретить.

Такому энтузиасту покрутят у виска, спросят: “тебе делать нечего?”, тупо запретят разводить самодеятельность или, что еще хуже, нагрузят новыми обременительными послушаниями,

“превратят всю жизнь в горький и тяжелый труд и станут безжалостно принуждать к тяжким работам” (Исх 1.13-14).

Вспомните аналогичный разговор фараона с надсмотрщиками и старостами древних евреев:

«Впредь не давайте этому народу соломы для кирпичей, как раньше давали, — пусть сами идут и собирают солому. Но кирпичей с них спрашивайте столько же, сколько и прежде, убавлять не надо. А то они обленились и стали говорить: „Пойдем принесем жертвы нашему Богу”. Станет работа потяжелее — будут работать, а не слушать праздные речи!» (Исх 5.6-9).

И тогда священническое призвание превращается в рутину.

Внимая внушениям “не высовываться”, получая новые послушания или даже наказания (перевод в глухомань), юные кадры приспосабливаются к новым условиям. Постоянные упражнения делают лицемерие и “маску” второй натурой священника. 

В итоге «истинным монахам нет житья в монастырях от монахов актеров» (святитель Игнатий Брянчанинов).

Выгорание

Сломанные “системой” священники начинают презирать самих себя. Ведь им претит собственный конформизм. Но дороги назад нет: семинарский диплом подразумевает служение только в Церкви. Мало кто рискнет “бросить партбилет” и пойти работать таксистом или на стройку. 

Перед нами “выгоревший” священник. 

Традиционными признаками эмоционального выгорания являются: 1) чувство безразличия, эмоционального истощения, изнеможения (человек не может отдаваться работе так, как это было прежде); 2) дегуманизация (развитие негативного отношения к своим коллегам и клиентам); 3) негативное профессиональное самовосприятие, иными словами, формируется ощущение собственной некомпетентности, недостатка профессионального мастерства.

“Под синдромом профессионального выгорания понимается постепенное угасание положительного отношения к работе вплоть до полного ее отвращения, депрессии и (или) иных проявлений, которые значительно снижают качество жизни и способны привести, в том числе, к соматическим заболеваниям. В этом феномене выделяют три основных компонента: эмоциональное, а нередко и сопутствующее физическое истощение, которое приводит к невозможности отдаваться работе в прежней мере; деперсонализация, то есть исполнение своих обязанностей без внутреннего участия, или, напротив, с негативной эмоциональной реакцией, или «дегуманизация» общения; и последний, третий компонент – редукция личных достижений, или другими словами, угнетающее осознание собственной профессиональной некомпетентности».

Особенно часто выгорание происходит у специалистов, вынужденных во время выполнения своих обязанностей тесно общаться с людьми. Данный синдром затрагивает очень целеустремлённых работников различных социальных сфер, а также священно и церковнослужителей…

Нередко встречается профессиональное выгорание целых организаций (в том числе и Церкви), которое проявляется в том, что у подавляющего большинства священников присутствует напряженное внутреннее эмоциональное состояние с одними и теми же симптомами, а также одни и те же формы отклоняющего поведения. В таких случаях заметно «стираются» индивидуальные различия между пастырями, они становятся неестественно похожими и одинаковыми, как бы «на одно лицо». Пресвитеры становятся пессимистами, у которых нет веры в лучшее и возможность что-то изменить собственными усилиями. Многие пресвитеры страдают от угрызений совести, что усиливает выгорание. Конечно, кратковременно могут помочь медикаменты, но они не представляют собой решение проблемы, а лишь временно ослабляют ее проявление” (Никольский Е.В., прот. Александр Смолин).

Кстати, церковное руководство просто отрицает саму возможность такого кризиса в жизни священника. Новые фараоны предлагают таких священников нагружать новыми послушаниями:

“глубоко убежден: свет Христов, просвещающий всех, не может «выжечь» благоговейного служителя… Не может быть у священника никакой усталости от службы, никакого выгорания. А если кто-то устает и выгорает, вы таких приглашайте к себе и давайте им в два раза больше обязанностей. Тогда всякое выгорание проходит, и снова появится энтузиазм” (патриарх Кирилл).

Крах «карточного домика»

Еще одна похожая ситуация. Со временем у священника спадают богословские “розовые очки”. Он начинает подмечать не только ханжество собратий и рутинность покаяния прихожан. В какой-то момент его догматика начинает сыпаться, как карточный домик. Появляются сомнения в богодухновенности Библии, в правильности советов святых отцов и и т.д. Порой священник окончательно теряет смысл священнического служения, теряет и саму веру в Бога. Искать новые смыслы или просто уйти из Церкви ему крайне трудно. Тут и семья, и отсутствие светского диплома, и нежелание начинать всё с нуля:

«копать не могу, просить стыжусь» (Лк 16.3).

Продолжая такое бессмысленное служение в Церкви, священник  начинает предавать себя, обманывать, лицемерить. Не у каждого психика способна такое вынести. И тогда результат отображается на лице, в поведении, в общении с людьми.

Подведем итоги

Многие священники на самом деле потухшие и “выгоревшие”. Они приходят к служению с юношеским максимализмом и верой во всё хорошее. 

Позже они “обжигаются” в общении с прихожанами, которые к тактичному и доброму священнику начинают эмоционально привязываться и манипулировать. Доверительные отношения с собратьями-священниками и мирянами рано или поздно закончатся выносом сора из избы: про его слабости и ошибки непременно расскажут по секрету всему свету. 

Боль предательства, боль от созерцания умирающих детей, боль от собственной нереализованности, боль от ощущения несправедливости в распределении епархиальных благ и наград, боль от людского горя на исповеди…

В конце концов, священник понимает, что от людей нужно максимально дистанцироваться, скрывать свою натуру за маской благочестия. Его служение из священного превращается в театральное. 

Но он ощущает, что всем чего-то должен. Епископу — денег, жене — внимания, прихожанам — годных советов. Такие долженствования рано или поздно делают ревностного священника внутренне опустошенным и одновременно сильно зажатым психологически. В качестве отдушины священники начинают много есть и пить, появляются плохие привычки.

Но это не помогает, а лишь ослабляет их силы сопротивляться рутине и боли от потери веры в “светлое будущее”.

Литература

1. Белановский Юрий. О православном отношении к человеку. Размышление о словах Патриарха Кирилла о выгорании.
2. Никольский Е.В., Смолин А.А., протоиерей. Специфика эмоционального и профессионального выгорания у христианских священнослужителей
3. О невротической религиозности. Антилекторий с Натальей Скуратовской