Церковь о лишении человека жизни

Говорят, что в ближайшем будущем не исключается возвращение в российское правосудие смертной казни в качестве высшей меры наказания.

В связи с этим в день памяти князя Владимира Святославича хочется снова обсудить амбивалентное отношение Русской Православной Церкви к таким пограничным вопросам жизни и смерти, как смертная казнь, аборт, суицид и эвтаназия.

Кстати, эвтаназия (от греч. εὖ — хорошо + θάνᾰτος — смерть) — это практика прекращения жизни человека, страдающего неизлечимым заболеванием и испытывающего вследствие этого заболевания невыносимые страдания.  

Выделяются два основных вида эвтаназии:  пассивная эвтаназия (намеренное прекращение медиками поддерживающей терапии) и активная эвтаназия (введение умирающему медицинских препаратов либо другие действия, которые влекут за собой быструю и безболезненную смерть).

А еще различают добровольную и недобровольную эвтаназию. Добровольная эвтаназия осуществляется по просьбе больного или с предварительно высказанного согласия. Недобровольная эвтаназия осуществляется без согласия больного, как правило, находящегося в бессознательном состоянии. Она производится на основании решения родственников, опекунов и т.п.

К добровольной смерти можно отнести суицид и эвтаназию, а к недобровольной — аборт и смертную казнь.

Итак, что Церковь говорит относительно обозначенных тем?

Отключение от аппаратов искусственного жизнеобеспечения

Здесь имеется в виду прекращение реанимационных мер при наличии комплекса клинических критериев, обязательных для установления диагноза смерти мозга. 

В официальном документе РПЦ заявляется, что

“продление жизни искусственными средствами, при котором фактически действуют лишь отдельные органы, не может рассматриваться как обязательная и во всех случаях желательная задача медицины. Оттягивание смертного часа порой только продлевает мучения больного, лишая человека права на достойную, “непостыдную и мирную» кончину”” (Основы социальной концепции Русской Православной Церкви).

Это пример пассивной и недобровольной эвтаназии.

РПЦ признает, что

“предсмертные физические страдания не всегда эффективно устраняются применением обезболивающих средств”. Тем не менее, “Церковь, оставаясь верной соблюдению заповеди Божией «не убивай» (Исх. 20. 13), не может признать нравственно приемлемыми распространенные ныне в светском обществе попытки легализации так называемой эвтаназии, то есть намеренного умерщвления безнадежно больных (в том числе по их желанию)”… Эвтаназия является формой убийства или самоубийства, в зависимости от того, принимает ли в ней участие пациент” (Основы социальной концепции Русской Православной Церкви).

Аборт

“В случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности… в пастырской практике рекомендуется проявлять снисхождение. Женщина, прервавшая беременность в таких обстоятельствах, не отлучается от евхаристического общения с Церковью”.

Получается, что это активная и недобровольная эвтаназия.

Мы не утверждаем, что оплодотворенная яйцеклетка — это человек, но такова позиция самой РПЦ:

“с момента зачатия всякое посягательство на жизнь будущей человеческой личности преступно” (Основы социальной концепции Русской Православной Церкви).

Молитвы об ускорении смерти больного человека

В требнике есть “чин, быва́емый на разлуче́ние души́ от те́ла, внегда́ челове́к до́лго стра́ждет”. В молитвах этого чина выражена просьба священника и родственников страдающего человека, чтобы Бог поскорее прекратил его боль и завершил его жизнь. Иными словами, чтобы его убил. В самом конце чина священник просит Бога предать смерти страждущего человека:

“повели́ Влады́ко разреши́тися в ми́ре души́ раба́ твоего́, [или́: рабы́ твоея́] и поко́итися в ве́чных твои́х селе́ниих со все́ми святы́ми твои́ми”.

Отметим, что здесь никто не решается убивать страдальца, перекладывая это действие на милостивого Бога. Это молитва об эвтаназии.

Смертная казнь, совершаемая представителями государственной власти 

Эта “особая мера наказания признавалась в Ветхом Завете. Указаний на необходимость ее отмены нет ни в Священном Писании Нового Завета, ни в Предании и историческом наследии Православной Церкви”.

Апостол Павел утверждал, что земные власти вправе наказывать и убивать нарушителей закона:

“Власти страшны не для добрых дел, а для дурных. Они слуги Бога и действуют тебе во благо. А если делаешь зло, тогда бойся: они не напрасно носят меч, они слуги Бога и исполняют Божий приговор над теми, кто творит зло” (Рим 13.3-4).

Более того, епископы не только одобряли казнь преступников, но даже требовали введения смертной казни. Например, в 996 г. с такой просьбой греческие епископы обратились к князю Владимиру: 

“”Умножились разбойники, — говорили епископы. 

— Почему ты не казнишь их?” 

— “Боюсь греха,” — отвечал князь. 

— “Ты поставлен от Бога на казнь злых, тебе достоит казнити разбойников, но с испытом”. 

Владимер же отверг виры, нача казнити разбойников”.

“Повесть временных лет” рисует эту попытку как неудачную: употребительные в Византии смертную казнь и членовредительные наказания князю Владимиру Святославичу пришлось отменить в пользу традиционных для Руси денежных штрафов (вир).

Подчеркну, что речь тогда шла об убийстве людей, хотя вполне можно было обойтись и без казней. Никто из епископов не просил Бога чудесным образом казнить преступников. Для этого на земле существуют представители власти.

Суицид

Официально Церковь отрицает возможность церковного погребения самоубийц. 

Но мы знаем и про так называемых “святых самоубийц”. Никифор Каллист рассказывал о двух антиохийских девах, которые по совету матери бросились в воду, чтобы избежать изнасилования. 

Есть пример и из истории Руси. В конце осени 1237 г. войско Батыя расположилось на южных рубежах Рязанского княжества. Узнав о смерти мужа (по другим источникам — после захвата крепости Батыем), княгиня Евпраксия вместе с грудным ребёнком Иваном бросилась с крыши терема. 

Она совершила суицид, чтобы избежать надругательства над своим телом. Вместе с собой она убила малолетнего сына, которому изнасилование, как кажется, не грозило.

Получается, что в некоторых случаях Церковь учитывает мотивы суицида и даже допускает канонизацию самоубийц и убийц.

Подведем итоги

Рассмотренные примеры показывают, что церковная позиция может быть очень гибкой, амбивалентной и даже противоречивой. 

РПЦ снисходительно относится как к активной, пассивной, так и к недобровольной эвтаназии.

Церковь прославляет в лике святых некоторых самоубийц и убийц, но большинству обычных людей (т.е. не из княжеского рода) отказывает даже в чине церковного погребения.

Церковь никогда не выступала против законных государственных казней (печалование — иное дело). Силовые структуры по мнению Церкви имеют право убивать преступников. По словам Иоанна Златоуста,

“(Бог) поставил над тобою судью вооруженного”.

Но в то же время Церковь не одобряет эвтаназию, предназначенную для избавления от страданий не преступников, а обычных людей, испытывающих «невыносимые физические или психические страдания» без возможности излечения или улучшения.

Церковные спикеры типа митрополита Илариона Алфеева позволяют себе разглагольствования о том, что

«если человек страдает, то это страдание ему посылается Богом для того, чтобы он духовно очистился, и никто не вправе прекращать жизнь человека».

Где же здесь логика?

«Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку» — это крылатое выражение хорошо описывает церковную политику. Если нечто разрешено человеку или группе людей (например, князьям и силовикам), то оно совершенно необязательно разрешено всем остальным.

К “маленькому человеку” Церковь не снисходит и не проявляет гибкость. В его отношении гайки только закручиваются. Так происходило на протяжении всей церковной истории. Это касается не только грани жизни и смерти, но и таких важнейших тем, как рабство, гендерные роли, секс, питание и язык молитвы.

Кстати, в указанных молитвах о страдающем человеке священник открыто признает, что тело умершего недостойно погребения в земле — его стоит выбросить на растерзание собакам:

“Се́ ны́не разлуча́ется с боле́знию душа́ от окая́ннаго моего́ телесе́: не у́бо те́ло мое́ погребе́те в земли́, не́сть бо досто́йно: но извле́кше во́н, псо́м пове́рзите”. И далее про то, как собаки станут пожирать этот труп: “оста́вите непогребе́но, я́ко да снедя́т пси́ се́рдце мое́”.

Это очень яркая иллюстрация отношения православной церкви к земному “маленькому человеку”. 

Церковь в этом смысле выступает как авторитарная и даже тоталитарная организация. 

А ведь Сын Человеческий пришел послужить обычному, ничем не выделяющемуся и безобидному человеку, а не для того, чтобы Ему служили (Марка 10.45).

Источники

1. Иоанн Златоуст, свт. «Восемь слов на Книгу Бытия». Слово IV. О том, что грех ввел три рода рабства
2. Кривошеев Ю. В. Русь и монголы: исследование по истории Северо-Восточной Руси XII—XV вв.. — СПб: Академия исследования культуры, 2015. С. 140  
3. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви
4. Письмо Минздрава РФ от 29 марта 1999 г. № 2510/3372‑99‑32 «О повышении готовности лечебно‑профилактических учреждений к работе в чрезвычайных условиях»
5. Тре́бник. В дву́х частя́х. – Москва́: Синода́льная типогра́фия, 1906