В интернете ходит фотография с игрушечным распятием и подписью «Распни Иисуса сам». Утверждается, будто такие игрушки продают в Европе.
Насколько я понимаю, это фейк. В Фейсбуке пишут, что “на самом деле это инсталляция на фестивале современного искусства Twente Biennale в Энсхеде, Нидерланды. Автор так выразил протест против превращения религии в бренд».
Как в Европе, так и в России это фото давно превратилось в веселый мем. Мне присылают эту картинку в качестве подтверждения тезиса, что в Европе всё очень плохо.
Есть еще один немецкий мем, где католический священник сомневается, правильно ли он сделал, купив распятие в ИКЕЕ.
Как бы там ни было, я предлагаю рассмотреть аналогичную ситуацию из канонического православного обряда.
В самом начале литургии,
“положив Агнца снова на дискос, священник прободает одну сторону, ту частицу, на которой указана надпись «Иисус» и говорит: един от воин копием ребра Ему прободе. И затем, благословляя чашу, в которой вино и вода, прибавляет слова: и абие изыде кровь и вода, и видевший свидетельствует об этом, и свидетельство его истинно”.
Приведем евангельские слова в современном переводе:
“а когда они [воины] подошли к Иисусу, то увидели, что Он уже мертв, и не стали перебивать Ему ноги. Но все же один из воинов ударил Его копьем в бок, и тотчас потекла кровь и вода” (Ин.19:32–34).
Один из наиболее популярных православных проповедников XX века митрополит Сурожский Антоний однажды задумался:
“у кого поднимется рука совершить заклание Агнца? Это заклание совершилось крестной любовью Святой Троицы, но на земле это заклание совершилось преступной человеческой волей как результат человеческого греха, как печать последнего, предельного богоотступничества.
И совершить это заклание на земле можно либо как совершили его распинатели Христовы, либо можно его совершить, так соединившись с волей Божией духом, чтобы совершал это действие Сам Господь нашими трепетными, испуганными руками.
И совершая это, каждый священник стоит перед вопросом: что он делает? Совершает ли он таинственно то действие, которое совершил над Собой единственный Первосвященник Христос, является ли он только руками Того Христа, Который принес Себя в жертву заколения?
Или находит он в своем сердце что-то, что его приобщает к сонму распинателей?
Здесь происходит очень страшный суд над душой священника, совершающего это действие” (митрополит Сурожский Антоний. В доме Божием).
Уверен, что во время проскомидии священники не задаются вопросом о символике этого обряда.
Если евхаристический агнец символизирует Иисуса Христа, а копие — копье воина, который пронзил бок уже умершего Иисуса из Назарета, тогда священник, пронзающий “агнца” кубической формы, однозначно “приобщается к сонму распинателей”.
Почему так сложилось?
Для сравнения вспомним “Чин омовения ног” — чин, когда в Страстной Четверг архиерей, по образу Христа, умывшего ноги своим ученикам за Тайной Вечерей, омывает в храме ноги сидящим священнослужителям. При этом старший из священников символизирует Симона Петра, а один из 12-ти священников — Иуду Предателя.
Но для воспроизведения символизма во время проскомидии не нашлось такой алтарной персоны, которая бы изображала роль распинателей. Это своеобразное проклятье легло на самого священника, совершающего проскомидию.
Так что указанная фотография с игрушечным распятием в первую очередь вызывает у меня жалость не к европейским детям, а к православным священникам, тысячи и десятки тысяч раз пронзающих Агнца копьем прямо в алтаре.
P.S. В послании к Евреям говорится об отпавших от Христа христианах. Автор применяет к ним указанный символизм:
“их уже невозможно привести заново к раскаянию, потому что они, во вред себе, опять распинают Божьего Сына и выставляют Его на посмешище” (Евр 6:6).
