В IV в. аскетическое учение Евстафия Севастийского, подвизавшегося в Малой Азии, стало восприниматься как претензия на кардинальное изменение образа жизни христиан.
По всей видимости, оно было связано с движением энкратитов или даже непосредственно с манихейским дуализмом.
Негативное отношение к браку было характерно для ранней сирийской христианской традиции.
Татиан, сирийский автор середины II в., считал, что сексуальное совокупление происходит
«ради сатаны и из-за невоздержанности» и является «служением дьяволу» (Strom. III, 81, 2).
Брак, с точки зрения Татиана, принадлежит «ветхому» человеку и Ветхому Завету, а «новый» человек должен жить по Евангелию и оставаться в безбрачии (Strom. III, 82, 2). Татиан основал секту энкратитов, отвергавших брак и употребление мяса и вина (Мейендорф И. Введение в святоотеческое богословие. Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2001. С. 57-58).
Подобный ригоризм был присущ гностическим течениям и манихейству.
Связывая зло с материей, а добро со светом, как духовным началом, манихейство рассматривало окружающий мир как воплощение зла, а цель мирового развития видело в «спасении» частиц света, заключенных в душе человека, от власти материи.
Эта цель, согласно учению, могла быть достигнута лишь через крайний аскетизм. Адепты манихейства должны были воздерживаться от мясной и некоторых видов растительной пищи, дать обет безбрачия, не касаться руками всего «тленного».
Последователи Евстафия отрицали возможность спасения для состоящих в браке и имеющих собственность и на этом основании открыто противопоставлявших себя принятой системе социальных отношений и традиционным формам христианского благочестия.
На практике это приводило к распаду семей, к отказу принимать участие в богослужебных собраниях, проходивших в домах женатых христиан или под руководством женатых пресвитеров, и как следствие — к организации обособленной, не связанной с общецерковной, литургической жизни, включая систему постов. Евстафиане — как мужчины, так и женщины — носили необычную грубую одежду, женщины остригали волосы. Все это сопровождалось открытым осуждением общепринятых церковных и социальных норм.
Евстафий стремился представить безбрачие и всеобщую бедность как норму христианской жизни. Некоторые злоупотребления не имели непосредственного отношения к Евстафию, а оказались крайностями, в которые впали его ученики.
Некоторые исследователи считают, что Гангрский Собор 340 г. стал первой попыткой подчинить церковной иерархии новый образ христианской жизни — монашество, которое получило в середине IV в. стремительное и подчас хаотическое развитие на территории Малой Азии.
Каноны Гангрского Собора позволяют реконструировать представления последователей Евстафия следующим образом.
- Секс в браке — это зло
“Аще кто порицает брак, и женою верною и благочестивою, с мужем своим совокупляющеюся, гнушается, или порицает оную, яко не могущую внити в царствие: да будет под клявою” (1-е правило Гангрского Собора).
- Мясная пища — это зло
“Аще кто, с благоговением и верою, ядущаго мясо (кроме крови, идоложертвеннаго и удавленины) осуждает, аки бы, по причине употребления онаго, не имеющаго упования: да будет под клятвою” (2-е правило Гангрского Собора).
- Причащение за литургией, совершенной женатым пресвитером — зло
“Аще кто о пресвитере, вступившем в брак, разсуждает, яко не достоин причащатися приношения, когда таковый совершил литургию: да будет под клятвою” (4-е правило Гангрского Собора).
- Сексуальные отношения христианина с женой — зло
“Аще кто девствует, или воздерживается, удаляясь от брака, яко гнушающийся им, а не ради самыя доброты и святыни девства: да будет под клятвою” (9-е правило Гангрского Собора).
- Девственники праведнее семейных христиан, так как брак — зло
“Аще кто из девствующих ради Господа, будет превозноситися над бракосочетавшимися: да будет под клятвою” (10-е правило Гангрского Собора).
- Совместная трапеза христиан — зло
“Аще кто презирает творящих вечери любви по вере, и созывающих братию в честь Господа, и не хощет имети общения в приглашениях, низким почитая творимое: да будет под клятвою” (11-е правило Гангрского Собора).
- Удобная одежда — зло
“Аще кто из мужей, ради мнимаго подвижничества, употребляет суровую верхнюю одежду, и, аки бы от сего получая праведность, осуждает тех, которые с благоговением носят шелковыя одеяния, и употребляют общую и обыкновением принятую одежду: да будет под клятвою” (12-е правило Гангрского Собора).
- Христианка должна отрицать свою принадлежность к женскому полу путем использования мужской одежды
“Аще некая жена, ради мнимаго подвижничества, пременит одеяние, и, вместо обыкновенныя женския одежды, облечется в мужскую: да будет под клятвою” (13-е правило Гангрского Собора).
- Христианка должна бросить своего мужа. Брак — зло
“Аще которая жена оставит мужа, и отыти восхощет, гнушаясь браком: да будет под клятвою” (14-е правило Гангрского Собора).
- Детей нужно оставить и стать отшельником. Брак — зло
“Аще кто детей своих оставляет и не питает, и не приводит, по возможности, к подобающему благочестию, но, под предлогом отшельничества, нерадит о них: да будет под клятвою” (15-е правило Гангрского Собора).
- Дети должны бросить своих родителей. Семья — это зло
“Аще некоторые дети, под предлогом благочестия, оставят своих родителей, наипаче верных, и не воздают подобающия чести родителям, да будут под клятвою” (16-е правило Гангрского Собора).
- Женщине следует отрицать свою женственность и стричь волосы, как принято у мужчин. Ощущение принадлежности к женскому полу — это зло
“Аще которая жена, ради мнимаго подвижничества, острижет власы, которые дал ей Бог в напоминание подчиненности: таковая, яко нарушающая заповедь подчиненности, да будет под клятвою” (17-е правило Гангрского Собора).
- Прием пищи в день воскресный — это зло
“Аще кто, ради мнимаго подвижничества, постится в день воскресный: да будет под клятвою” (18-е правило Гангрского Собора).
- Почитание плоти мучеников — зло (многие мученики состояли прежде мученичества в браке)
“Аще кто, пришедши в надменное расположение, гнушаясь осуждает собрания в честь мучеников, и совершаемыя в оных служения и памяти их: да будет под клятвою” (20-е правило Гангрского Собора).
Анализ канонов Гангрского Собора показывает, что последователи Евстафия Севастийского пытались контролировать сексуальное и пищевое поведение своих адептов, а также внешний вид людей, так как одежда и прическа отражали принятие человеком правила и ожидания социума или же их отрицание.
Указанные представления и табу последователей Евстафия были связаны с античными представлениями о порабощенности человека телесному началу. Исходя из этого аскеты бежали от мира и стремились достичь максимальной свободы от своих телесных желаний, воздерживаясь от половой жизни, пищи, сна и т.п.
Свойственное энкратитам, гностикам и манихеям презрение к плоти и сексу никуда не исчезло.
Деятельность Собора достигла своей цели лишь отчасти. Указанные аскетичные тенденции и после Собора продолжали влиять на состояние монашества и христианства в целом.
Христиане продолжали разрывать семейные узы ради принятия монашества. Девушки подвизались в монастырях, переодевшись в мужскую одежду. Широко распространилось убеждение, что девство превосходит семейный образ жизни. В епископы стали поставлять исключительно холостых мужчин, что значительно осложнило взаимодействие епархиального архиерея с женатыми священниками.
18-е правило Гангрского Собора о запрете поста в субботу следует сопоставить с 64-м апостольским правилом:
“Если кто из клира усмотрен будет постящимся в день Господень, или в субботу, кроме одной только (великой субботы): да будет извержен. Если же мирянин: да будет отлучен”.
Известный греческий канонист Вальсамон дает следующее толкование:
“в субботу мы не постимся, чтобы не показаться иудействующими. День Господень празднуем ради всемирной радости и воскресения Господа Иисуса Христа… А в одну великую субботу, в которую Господне тело лежало бездыханное в гробе, нам заповедано поститься по гласу Господа, который говорит: егда отъимется от них жених, тогда постятся (Мк 2.20; Лк 5.35). Итак, поступающий вопреки сему, если клирик, должен быть извергнут, а если мирянин, должен быть отлучен. Исключи мне отсюда божественных отцев, когда они постятся ради подвига воздержания и в эти дни; ибо они не будут подлежать осуждению”.
Иными словами, в XII столетии патриарх Федор Вальсамон был свидетелем процесса ужесточения постных практик.
Вопреки канонам Церкви христиане стали поститься по субботам и в воскресные дни. Кроме Великого поста им были навязаны и другие многодневные посты, не предусмотренные канонами. Относительно этого дрейфа Вальсамон говорит снисходительное “они не будут подлежать осуждению”:
«собственно существует один пост, сорокадневный, пред Пасхою; ибо если бы были и другие посты; то упомянуло бы правило и о них. Впрочем, если мы постимся и в другие посты, как — то: в пост Святых Апостолов, Успения Богородицы и Рождества Христова, не подвергнемся за сие стыду».
Впоследствии эти новые постные практики стали рассматривать не с позиции снисхождения, а как жесткое правило. В настоящее время православные христиане обязаны соблюдать пост примерно 200 дней в году, хотя во II-III вв. пост перед Пасхой длился 2 дня. Многодневных постов тогда просто не существовало.
Многие священники отказываются разрешать прихожанам “послабление” в строгости поста, даже при наличии таких серьезных заболеваний, как сахарный диабет.
Во время постов супругам предписывается воздержание от интимных отношений, для чего нет оснований ни в Св. Писании, ни в творениях святых отцов Древней Церкви. В ответ на заявление иеромонаха Димитрия (Першина), что каноны Церкви не запрещают супружеские отношения во время постов, появилось множество публикаций с противоположными тезисами. Например, иеромонах Иов (Гумеров) заявил, что
“супружеское воздержание является духовно-нравственной нормой, несоблюдение которой при отсутствии соответствующей причины является грехом, который надо исповедать”.
Для обоснования своей позиции он решил процитировать послание к Коринфянам:
“о том, что период поста – это время супружеского воздержания, ясно сказано у апостола Павла: «Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а [потом] опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим» (1 Кор 7. 5).
Кандидат богословия и преподаватель предмета “Священное Писание” даже не догадывается, что указанный текст представляет собой яркий пример текстологической проблемы. Этот текст без упоминания о посте цитировали многие святые отцы, он входит в состав канонических правил: 3-е правило свт. Дионисия Александрийского (+265 г.), 5-е правило свт. Тимофея Александрийского (+384 г.). Порча рукописей с текстом 1Кор 7.5 произошла лишь на грани IV-V веков.
Вопреки мнениям святых отцов Древней Церкви (свт. Афанасий Великий и др.) в современной Церкви доминирует архаичное представление о ритуальной нечистоте женщины во время “женских дней”: женщинам не разрешают приходить в храм, прикасаться к святыням и участвовать в Таинствах.
В Московской Руси православные христиане стали воспринимать как греховные не только какие-либо отклонения от сексуальной нормы, но и интимные отношения вообще. На это указывает и негативно-оценочная лексика, используемая в отношении супругов («грешил», «согрешил», «сквернил», «сосквернил») гораздо чаще, чем нейтральная («соединение», «имел дело»).
Отрицание значения интимной близости между супругами максимально проявляется в случае бесплодия супругов или медицинских показаний к принятию родов через кесарево сечение. В первом случае супругам предложат уйти в монастырь, ведь сексуальные отношения без чадородия не имеют смысла. Кесарево сечение тоже не устраивает многих экстремистов из числа православных, так как эта операция является причиной необходимости долговременного перерыва между случившимися и следующими родами.
В современной РПЦ не принято говорить о сексе. Эта тема табуирована. Энтузиазм в этой сфере не приветствуется. Когда Александр Боженов и Юрий Белановский написали книгу о православном восприятии семейной жизни и супружеского (в том числе сексуального) общения (Боженов А., Белановский Ю. Двое во едину плоть: Любовь, секс и религия. – М.: Эксмо, 2011), Издательский отдел РПЦ отказался присвоить этой книге гриф, что автоматически стало препятствием для распространения этой книги в православных храмах. Во время презентации “первой православной книги о любви, браке и сексе” прот. Алексей Уминский с печальной иронией отметил, что
«самыми большими экспертами в области семейных отношений и вопросов деторождения у нас являются монахи».
Именно из этой среды чаще всего транслируются необоснованные запреты, а также то, что целью христианской семьи является чадородие.
Указанная работа зачем-то была дополнена статьей «О проблеме гомосексуальности» (автор В. С. Стрелов), где изложены антинаучные утверждения о возможности изменения влечения по желанию клиента через совместимые с христианством методики психотерапии. Отмечу, что уже более 20 лет гомосексуальность не рассматривается как болезнь ни в МКБ, ни в DSM последних редакций. Если нет такого расстройства в классификации, то невозможна и терапия. Поэтому лечить человека с гомосексуальной ориентацией нормальный врач / психолог не возьмется.
Православные священники игнорируют не только мнение научного сообщества о сексуальной ориентации, но и отрицают само понятие о гендере человека (например, прот. Димитрий Смирнов).
Прот. Алексей Уминский убежден, “священник не имеет права лезть в супружескую постель и давать советы”, но реальность совершенно иная. Лезут и советуют. Так прот. Максим Козлов утверждает, что
“для христианина приемлемы те формы супружеской близости, которые не противоречат главной ее цели, а именно — деторождению. То есть такого рода соединение мужчины и женщины, при которой никак и никогда деторождение произойти не может… Что бы ни говорили нам культурологи, сексологи, гинекологи, патологи и прочие фрейдисты, имя же им суть легион, будем помнить, что они говорят ложь о человеке, не видя в нем образа и подобия Божия” (Козлов Максим, прот. “Отношения в браке”).
В РПЦ на официальном уровне принято решение, что если
«смена пола» произошла с человеком до Крещения, он может быть допущен к этому Таинству, как и любой грешник, но Церковь крестит его как принадлежащего к тому полу, в котором он рожден. Вступление его в церковный брак недопустимо” (“Основы социальной концепции Русской Православной Церкви” ХII.9).
В этом общецерковном документе декларируется “недопустимость манихейского гнушения жизнью окружающего мира”. К сожалению, этот тезис остался лишь на бумаге.
В целом, современные дуалисты склонны рассматривать мир вне церкви как воплощение зла. Многие церковники убеждены, что
“тут дьявол с Богом борются, а поле битвы — сердца людей” (Достоевский Ф.М. “Братья Карамазовы”).
Иногда они ассоциируют этот злой мир с Западом, неправославными группами или вообще с современной цивилизацией. Подобно древним манихеям, они воображают себя участниками космической битвы «православной цивилизации» против «безбожного Запада».
Чрезвычайная зацикленность значительного числа православных на «шестерках антихриста» и вообще на происках дьявола, высокая степень суеверности у прихожан и захожан — всё это указывает на почитание сатаны фактически как второго бога после Творца:
“дуалистическое представление о злом боге, который сражается против доброго бога проникло в христианство в образе сатаны… Обычный христианин чаще всего верит в монотеистического единого Бога, в дуалистического дьявола, в политеистических святых и анимистические привидения” (Харари Ю.Н. Sapiens. Краткая история человечества. — М.: Синдбад, 2016. С. 271-272).
Литература
- Климент Александрийский. Строматы. — СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2014
- Михайлов П.Б. Гангрский Собор // Православная энциклопедия Т.10. — М., 2010. С. 402-405
- Мейендорф И. Введение в святоотеческое богословие. Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2001
- “Основы социальной концепции Русской Православной Церкви”. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/419128.html
- Харари Ю.Н. Sapiens. Краткая история человечества. — М.: Синдбад, 2016
