Вчера Новочеркасск прощался с протоиереем Андреем Немыкиным. Церковь осталась за кадром.
Епископ Ростовской-на-Дону епархии (с греческого “тот, кто присматривает”) митрополит Меркурий ясно обозначил свою позицию: о.Андрей совершил ошибку, которой нет прощения.
Поэтому он через благочинных священников передал свой запрет не только на совершение отпевания погибшего протоиерея Андрея, но и на участие в его погребении.
Иными словами, он запретил духовенству физически присутствовать на кладбище.
Родственники, друзья и прихожане о. Андрея ощутили невероятную отверженность со стороны Церкви.
Даже если каноны Церкви не допускают совершение чина церковного погребения, священники должны были совершить иное богослужение — “Чин молитвеннаго утешения сродников живот свой самовольне скончавшаго”. В решении Синода Русской Православной Церкви от 27 июля 2011 г. отмечалось, что
“родственники и близкие самоубийцы, встречая отказ священника совершить отпевание, еще далее отходят от Церкви, не получая утешения”.
Именно так произошло во время похорон о.Андрея Немыкина.
Вот что пишет Ольга Тюрина:
“Сегодня была на похоронах. Где друзья священники или их не было? Возмущению людей не было предела. Никто не верит в самоубийство. Видеть, как плакали мужественные мужчины в военной форме было страшно”.
Иными словами, людям было непонятно, почему коллеги погибшего священника не пришли даже проститься с ним.
Указанный чин мог принести облегчение тем, кто до сих пор пребывает в шоке от случившегося.
Ведь именно для этого данный богослужебный текст и был разработан:
“В связи с этим Священный Синод Русской Православной Церкви в целях духовного окормления паствы предлагает, не совершая отпевания самоубийц и «приношения» о них, то есть поминовения в храме, преподавать близким и родственникам таких умерших следующие утешительные молитвы”.
Вот этого утешения Ростовская-на-Дону епархия дать людям не смогла. Как говорится, “много званных, но мало избранных”.
На фоне отстранения Церкви прекрасный некролог опубликовала Городская Дума города Новочеркасска:
“Не счесть, скольким людям отец Андрей помог делом и словом, скольких привёл к вере, крестил, венчал и провожал в последний путь. Его одинаково уважали православные верующие и представители других конфессий за умение строить диалог, быть открытым к людям. Его любили и ему верили”.
Между прочим, в указанном чине утешения содержится молитва, в которой родственники и близкие погибшего приносят Богу покаяние, что не уберегли человека от суицида:
“Владыко, Господи, к Тебе взываем: согрешихом и беззаконновахом пред Тобою, преступихом спасительныя Твоя заповеди и любве евангельския отчаявшемуся брату нашему не явихом”.
В данном случае епархиальное начальство не явило евангельской любви не только к своему собрату и сослужителю, но и к обычным людям, которые сделали далекоидущие выводы о своей заботливой “Матери-Церкви”.
P.S.
Я был знаком с прот. Андреем Немыкиным с 1997 года. В 2005 г. наши дороги разошлись, так как я начал служить в другом городе. В этот момент я перестал у него исповедоваться. Этот священник был гомофобом, а впоследствии стал ультраконсерватором и увлекся старообрядчеством. А мой драйв был к европейским ценностям и книгам ученых, чего он, конечно, не одобрял.
До моего каминг-аута о.Андрей говорил обо мне спокойным тоном и называл мою гомосексуальность “особенностью”. Но в последние два года гомофобия о.Андрея стала казаться вызывающей. Он даже обсуждал гей-тематику со слушателями Богословских курсов Донской семинарии, и я как руководитель Образовательного центра ДДС тогда оказался в очень сложной ситуации. Ведь на записи лекций по Истории религии неожиданно появились его гомофобные высказывания и даже такая реплика: “я — фашист”.
Вот почему я совсем не удивлен, что бывший духовник отрекся от меня после моего каминг-аута. Это сделали многие священники Ростовской-на-Дону епархии, включая моих учеников.
Я знаю. Но они были не в священническом облачении