Прощеное воскресенье 2020 года многим священникам и христианам Дона запомнилось изумительной проповедью митрополита Меркурия. В преддверии Великого поста — времени сугубого покаяния — он заявил, что прощать следует лишь своих личных врагов, а вот врагов Церкви и своего отечества прощать нельзя.
Многие тогда подумали, что такая позиция не вполне соответствует духу христианской любви. Ведь «Бог есть любовь», — так пишет ап. Иоанн Богослов.
Однако, поразмыслив, приходится согласиться с мнением Роберта Райта («Эволюция бога») и Доминика Кроссана («Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги»), что изначально в христианстве совмещались идея бескорыстной любви к несчастным и обездоленным с ожиданием наказания врагов Господа и его церкви, а также вообще грешников.
С одной стороны Христос учит заботиться о чужаках, еретиках и врагах родины (в притче самарянин спасает израненного еврея, Иисус исцеляет дочь хананеянки, в конце концов, сам Всевышний «благ и к неблагодарным и злым»), но с другой стороны к отлученному от общины Христа человеку следует относиться как к язычнику и мытарю (Мф.18:17).
Вслед ушедших из Церкви людей каждый раз раздраженно бросают слова апостола любви:
«они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но [они вышли, и] через то открылось, что не все наши» (1 Иоанна 2:19).
Страдающим христианам уже в I веке было приятно осознавать, что совсем скоро Господь вернется с неба в пламенеющем огне и воздаст отмщение не знающим Бога и непослушным Евангелию (2 Фес.1:8).
Умирающий Иисус просит Бога простить своих распинателей (Лк. 23:34), но ушедшие на Небо Христовы мученики требуют у Бога мести своим мучителям (Откр. 6:10).
Можно еще вспомнить умилительное церковное песнопение утрени (степенна, глас 8. Антифон 1):
«Ненавидящии Сиона, да будут убо прежде исторжения яко трава: ссечет бо Христос выя их, усечением мук» (в русском переводе: «Ненавидящие Сион пусть сделаются как трава прежде, чем ее исторгнут; ибо рассечет Христос шеи их ударами мучительными»).
В Нагорной проповеди мы слышим призыв любить всех людей, а также проявлять дружелюбие к каждому человеку: «И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» (Мф.5:47). Но оказывается, что это правило ограничивается лишь «своими»:
«Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его. Ибо приветствующий его участвует в злых делах его» (2 Иоанна 10,11).
Это противоречивое отношение к «своим» и «чужим» мы наблюдаем не только в Св. Писании, но и у святых отцов.
Например, святитель Игнатий (Брянчанинов) написал текст под названием «О невозможности спасения иноверцев и еретиков».
А вот преподобный Силуан Афонский, чью память совершает сегодня Церковь, дает совсем иной пример отношения к людям. Посмотрим, какими глазами он смотрел на тех, кто далек от Христа, кто ушел от Церкви и погряз во грехе, буквально погрузился в глубины преисподней:
«Дух Святой учит душу неизглаголанной любви к народу и жалости ко всем заблудшим. Господь пожалел заблудших и послал Сына Своего Единородного спасти их; и Дух Святой учит такой же жалости к заблудшим, которые идут во ад. А кто не стяжал Духа Святого, тот не хочет молиться за врагов…
Преподобный Паисий Великий молился за своего ученика, который отрекся от Христа, и когда он молился, явился ему Господь и говорит: «Паисие, за кого ты молишься; ведь он же отрекся от Меня?» но преподобный продолжал жалеть своего ученика, и тогда Господь сказал ему: «Паисие, ты Мне уподобился любовью»». Так стяжевается мир, и кроме сего другого пути нет. Если кто много молится и постится, но любви к врагам не имеет, то не может иметь он мира душевного…
Брата надо вразумлять кротко, с любовью. Мир теряется, если душа потщеславится, или вознесется пред братом, или осудит кого-либо, или брата будет вразумлять, но не кротко и не с любовью».
«Для старца Силуана было особенно характерным молиться за умерших, томящихся во аде, но он молился также и за живых и за грядущих. В его молитве, выходившей за пределы времени, исчезала мысль о преходящих явлениях человеческой жизни, о врагах. Ему было дано в скорби о мире разделять людей на познавших Бога и на непознавших Его. Для него было несносимым сознавать, что люди будут томиться во «тьме кромешной».
Помним его беседу с одним монахом-пустынником, который говорил:
— Бог накажет всех безбожников. Будут они гореть в вечном огне.
Очевидно ему доставляло удовлетворение, что они будут наказаны вечным огнем. На это старец Силуан с видимым душевным волнением сказал:
— Ну, скажи мне, пожалуйста, если посадят тебя в рай, и ты будешь оттуда видеть, как кто-то горит в адском огне, будешь ли ты покоен?
— А что поделаешь, сами виноваты,- говорит тот. Тогда старец со скорбным лицом ответил:
— Любовь не может этого понести… Нужно молиться за всех» (Софроний (Сахаров), архим. Старец Силуан Афонский. Часть I).
Получается, в христианской традиции нет однозначного отношения к тем, кто находится за границами Церкви. Более того, в своей практике Церковь противоречит догматическому учению (чиноприем священников и христиан из иных церквей и расколов, канонизация адептов еретических сообществ и т.д.).
В современной России и Беларуси многих людей раздражают поступки и слова священнослужителей. Люди разочарованы в современной Церкви. Кто-то уклоняется в раскол, иные перестают ходить в храмы. Священники оставляют священный сан или просто теряют веру. Большинство людей мыслит совершенно не так, как того ожидает церковный цензор. И все они совершают ошибки.
Как же на это реагировать?
Последовать примеру любвеобильного преподобного Силуана Афонского или же подражать требующему казни еретиков Иосифу Волоцкому?
