“Еврейские слова знаменуют изумляющую пустоту” (свт. Филарет Московский)
Описывая “богооткровенную ветхозаветную религию”, заслуженный профессор Московской Духовной Академии доктор богословия А.И. Осипов делает парадоксальные выводы.
С одной стороны он говорит об уникальности “ветхозаветной еврейской религии среди дохристианского языческого мира”, а с другой стороны — показывает её ничтожность по сравнению с Откровением Нового Завета. Это традиционный подход, известный еще с новозаветных посланий:
“Говоря «новый», показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению” (Евр 8.13).
Позже свт. Иоанн Златоуст говорил, что
«ветхозаветное… так отстоит от новозаветного, как земля от неба».
Профессор Осипов высказывает своё предположение о том, что же помешало Богу сразу просветить древних иудеев светом истины: они-де были просто к этому не готовы.
“В те времен еще невозможно было дать совершенное Откровение”.
Поясню это на паре примеров.
Принято считать, что древние иудеи не могли бы понять и принять догмат о Троице. Это подразумевает, что христиане-то точно могут веровать в Троицу. Но даже в XXI веке мало кто разбирается в триадологии:
69% православных россиян полагают, что «Святой Дух исходит от Отца и от Сына», а каждый пятый (18%) затрудняется с ответом.
Подобное можно сказать про описанные в Ветхом Завете случаи кровосмешения и многоженства.
Но вернемся к откровениям Ветхого Завета.
Читателю предлагается простая трехчастная схема:
1) мрак язычества,
2) “уникальное” по сравнению с язычеством Откровение в Ветхом Завете и
3) совершенное раскрытие Божьего Откровения в Новом Завете.
Иными словами,
язычество предлагает человеку жалкие крохи, ветхозаветная религия — молоко, а христианство — полноценное питание.
Представленная схема не выдерживает критики и рушится на глазах.
В учебном пособии для духовных семинарий Осипов А.И. подобрал массу аргументов в пользу другой схемы:
1) язычество и Ветхий Завет не представляют собой чего-то сверхъестественного и соответствуют уровню развития человечества,
2) в Новом Завете даны нетривиальные догматы и нравственные предписания, поражающие воображение человека.
Профессор Осипов признает, что
“ветхозаветная религия имеет многие черты, общие для большинства религий. К ним относятся, например, учение о личном Божестве, об Откровении, о добре и зле, о воздаянии, об ангелах и демонах, о необходимости кровавых жертвоприношений, молитв и многое другое”.
Иными словами, всё это не ново и не кажется чем-то сверхъестественным.
Но в таком случае возникает вопрос:
зачем тогда вообще называть религиозную систему Ветхого Завета богодухновенной?
Это ведь про ветхозаветные книги было сказано:
«Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен» (2 Тим 3:16–17).
А вдруг легенды и законы Ветхого Завета преподносились как небесное “откровение”, но не являлось таковым?
Полезно ли тогда такое Писание для наставления?
Рассмотрим этот тезис в трех измерениях. Вопреки распространенному мнению, в Ветхом Завете
- отсутствуют важнейшие сведения относительно Бога и человека (аспекты вероучения);
- нравственный уровень предписаний крайне низок и принципиально не отличается от нравоучений Древнего мира;
- обрядность заимствовалась у иных народов и отражала архаичные представления древних иудеев об умилостивлении разгневанного Божества и их потребности пребывания в ритуальной чистоте.
I. Ветхозаветное Откровение не открывает ничего сверхъестественного о Боге, мире и человеке
Вера в Единого Бога (единобожие)
Религия Моисея представляла собой не монотеизм, а монолатрию.
Древние иудеи верили в существование множества богов, но поклоняться должны были только Яхве.
В религиоведении такая форма религии называется генотеизмом. Она не является уникальной!
В древнем мире существовало несколько аналогов ветхозаветной монолатрии:
- Генотеизм фараона Эхнатона, реформа которого могла гипотетически оказать влияние и на формирование ветхозаветных представлений о Едином Боге;
- почитание Мардука в Вавилоне, которое распространилось по территории Древнего Востока с помощью торговой экспансии, а также путем захвата городов во время войн. Боги завоеванных городов сливались с образом Мардука, теряли свою обособленность и становились его функциями.
После Вавилонского пленения (VI в. до н.э.) ради сохранения национальной идентичности Израиля иудеи поверили, что других богов, кроме Яхве, не существует:
«нет Бога кроме Меня» (Ис.45:5); «я Бог, и нет иного» (Ис.45:21,22); «Я Бог, и нет иного Бога, и нет подобного Мне» (Ис.46:9); «может ли человек сделать себе богов, которые, впрочем, не боги?» (Иер.16:20).
Современные богословы говорят о “последовательности Ветхозаветного откровения — от своего Бога к Единому Богу” (Сорокин Александр, прот. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. Курс лекций — СПб.: Институт богословия и философии, 2002. С. 63).
Поскольку сами библейские тексты свидетельствуют об эволюции идеи о Боге в израильском народе, то о какой уникальной “вере в Единого Бога Творца” можно говорить?
На становление ветхозаветных представлений о Боге влияли различные языческие религии, включая культы Древнего Египта и Ханаана. Это влияние происходило “снизу”, ничего сверхъестественного в этом нет.
Профессор Осипов признает, что
“Ветхозаветное Откровение о Боге отличается ярко выраженным антропоморфизмом; пониманием Его как Существа справедливости, как давшего Закон и установившего отношения с человеком на чисто правовой основе; как постоянно изменяющего Свое отношение к человеку в зависимости от его дел; как заботящегося, фактически, лишь об одном еврейском народе”.
Действительно,
“Антропоморфизм в повествованиях о Боге не может не удивлять: Господь прогуливается с Адамом как с другом (Быт. 3.8), Он приходит обедать к Аврааму и торгуется с ним (Быт. 18.22—33)… Человек ведет себя с Ним как со знакомым и встречает Его в будничном течении жизни” (Сорокин Александр, прот. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. Курс лекций — СПб.: Институт богословия и философии, 2002. С. 91).
Следующий “уникальный” аспект Ветхого Завета:
“Ветхозаветное Откровение дает наиболее полную картину творения мира, происхождения человека, истории грехопадения”.
А.И. Осипов полагает, что учение о творении мира из «ничего» особенным образом выделяют ветхозаветную религию из прочих религий.
Однако, указанная идея содержится не в канонических книгах Ветхого Завета, а в неканонической 2-й книге Маккавейской:
“все сотворил Бог из ничего” (2 Мак 7.28).
Популярная версия, будто в первом стихе Библии подразумевается творение из ничего, является лишь предположением. Достоверно не известно, какой смысл вкладывал в этот текст библейский автор (Шестоднев возник в V в. до н.э.).
Глагол бара — «сотворил» — может быть интерпретирован как указывающий на эманацию. Одно из его значений — «отрезать», «вырезать», т. е. вселенная («небо и земля») как бы отрезана от существа Божьего, с которым вначале составляла единое целое.
Сходное с этим глаголом слово бар — «ясный», «светлый» указывает на исхождение вселенной от Бога как бы световыми волнами.
Родственный глагол бара — «избирать», «отделять» говорит о выборе модели нашего мира из ряда других, возможных, как наилучшей.
И еще одно слово, связанное по значению с рассмотренными, — бар, означает по-арамейски «сын». Мироздание как бы родилось от Бога, подобно тому, как сын «отделяется» от материнской сущности” (Щедровицкий Д. В. Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево.— М.: Теревинф, 2014. С. 36-37).
В целом, Ветхий Завет не мог дать
“наиболее полную картину творения мира и происхождения человека”, так как это не научный трактат о происхождении Вселенной, а так называемый “миф о начале” (Введение в Ветхий Завет / Под ред. Эриха Ценгера. — М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2008. С. 92) или “цикл о начале”.
В качестве «мифа об основании» Израиля Пятикнижие оживляет в форме повествования «каноническое пра-время» Израиля, создавая диалектику Хаоса и Космоса, погибели и спасения, смерти и жизни. Его исходной позицией является идея о том, что основополагающее «начало» и завершающая «цель» состоит в Яхве, Боге Израиля, который есть Творец мира (Введение в Ветхий Завет / Под ред. Эриха Ценгера. — М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2008. С. 95).
Вопрос о творении из ничего — слишком абстрактный для древних иудеев. Их, конечно, интересовали не элементы космогенеза и аспекты астрофизики, а понимание своего места в мироздании и отношение к ним Господа Яхве. Именно в этом контексте верующие могут сказать, что
“мир возник, потому что Бог создал ситуацию диалога вне Себя. Он заговорил вовне — произнес Слово, — и мир появился. Потом Он сотворил достойного Себе собеседника в этом диалоге — человека, чье богоподобие заключалось в том числе и в способности мыслить и изрекать слово — прежде всего как ответ на первичное Слово Творца” (Сорокин Александр, прот. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. Курс лекций — СПб.: Институт богословия и философии, 2002. С. 9).
А позже появился и народ Божий — Израиль.
Что же касается естествознания, исследователями не раз отмечалось, что поскольку Ветхий Завет молчит о мироздании, древним иудеям приходилось заимствовать у окружающих народов соответствующие концепции об устройстве мира (“три этажа космоса”, создание человека из глины и т.д.).
Между прочим, в египетских представлениях о началах содержится идея «несуществующего», весьма похожая на то, что описано в Быт 1.2: “безвидна и пуста”. «Несуществующее» рассматривается как нечто еще не разграниченное и не получившее назначения. Функционирование космоса было для древних людей намного важнее, чем его физическое строение или химический состав.
В Быт 1.14 сказано, что светила созданы для “знамений и времен”.
В прологе к шумерскому астрологическому трактату главные боги – Ану, Энлиль и Энки – расставляют по местам луну и звезды для упорядочения дней, месяцев и знамений. В известном вавилонском гимне Шамашу, солнечному богу, говорится о его роли в регуляции времен года и календаря в целом. Любопытно, что он считался еще и покровителем гадания. Древнееврейское слово, означающее «знамение», имеет тот же корень, что и соответствующее аккадское слово.
«В то время, когда Господь Бог создал землю и небо, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли…» (Быт. 2, 4—5).
Стилистически похожее начало имеет вавилонский эпос о творении, который называют по первым словам «Когда вверху» («Энума элиш»):
«Когда вверху небеса были без названия, а внизу земля была безымянна…».
В Библии люди созданы по образу и подобию Бога, а в египетских «Наставлениях Мерикаре» человечество уподобляется богу, из тела которого оно появилось.
В Быт 2:7 человек появляется из праха. Представление о создании человека из праха земного встречается и в древней ближневосточной мифологии.
Эпос об Атрахасисе изображает создание человеческого рода из крови убитого божества, смешанной с глиной. Как в Библии прах символизирует то, во что превращается тело после смерти (Быт. 3:19), так в вавилонском мировоззрении посмертное состояние человека символизирует глина. Кровь божества означает божественную сущность человеческого рода, и это представление соответствует тому, как Бог оживил Адама, вдунув в него дыхание жизни.
Согласно египетской мифологии, для создания человека были использованы слезы бога, смешанные с глиной, хотя в «Наставлениях Мерикаре» говорится и о привнесении в нос человека дыхания бога.
Легенда о сотворении женщины из ребра Адама находит объяснение в шумерском языке.
Ребро обозначается в шумерском языке словом ti. Интересно, что ti, как и «Ева» (3:20), означает «жизнь».
Некоторые ученые полагают, что здесь просматривается связь с египетским словом imw, каковое может означать либо глину (из которой был создан человек), либо ребро.
В Книге Бытия херувим охраняет путь к дереву жизни, ставшему отныне неприступной для человека собственностью Бога.
Представляет интерес ассирийская печать с изображением фруктового дерева, окруженного двумя подобными существами, на спинах которых восседают божества, поддерживающие крылатый солнечный диск.
Осипов А.И. перечисляет подобные лакуны или “белые пятна” в ветхозаветной догматике:
“Откровение до пророков (религия «Закона») неопределенно говорит о бессмертии души человеческой, не говорит ни о посмертном воздаянии, ни о воскресении мертвых и вечной жизни, ни о Царствии Божием”.
Можно сказать более определенно:
Под душою в книге Бытия и везде в Библии подразумевается не отдельная душа как невидимая часть существа человека, в отличие от видимого, материального тела, а жизнь, жизненное начало, присущее живому существу. Согласно Ветхому Завету, вместилищем души, жизни является кровь (Быт. 9.4—5; Лев. 17.11) (Сорокин Александр, прот. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. Курс лекций — СПб.: Институт богословия и философии, 2002. С. 98).
Платоновские представления о душе проникли в библейские тексты в межзаветный период.
О грехопадении человека
Религиоведы указывают на существование множества мифов, где Бог-Творец удаляется от людей и становится “праздным Богом” (на покое), более не вмешиваясь в земные процессы. Иногда отмечается, что в таком разрыве отношений виноваты сами люди.
На этом фоне библейский рассказ о грехопадении первых людей отнюдь не выглядит оригинальным.
Рассказ Книги Бытие затрагивает аспекты образа змея в памятниках литературы и искусства древнего Ближнего Востока: его мудрость проявляется в диалоге с Евой, а его связь со смертью – в изгнании первых людей из Эдема. Подобным образом был обманут и Гильгамеш: змей украл чудесное растение, дарующее вечную молодость, которое этот герой раздобыл на дне морском.
Этот зловещий образ представлен в виде сплетающихся в кольца змей на алтаре из Беф-Сана (Beth-Shean). Как олицетворение первобытного хаоса (Тиамат или Левиафан) и символ плодородия змей скрывал в себе некую непостижимую тайну. Особый интерес представляет шумерский бог Нингишзида («Владыка святого древа»), которого изображали в виде рогатой змеи. Его считали повелителем подземного царства. Это был один из богов, предлагавших Адапе хлеб вечной жизни.
В иудейских текстах межзаветного периода, а также в письмах ап. Павла впервые появилось учение о так называемом
«первородном грехе, которым отмечено с рождения все человечество. Но евреи никогда не трактовали ее подобным образом… Древнейшие представления о человеческой природе не имеют ничего общего с христианской концепцией первородного греха». “Иудаизм отказывается воспринимать грехопадение первых людей как катастрофу и, соответственно, не считает ее следствием произошедшее изменение человеческой природы. Выстраивание правильных отношений с Богом мыслится через исполнение норм, которые объединены общим наименованием Закона. Для носителя подобных идей нет нужды во Христе, Искупителе и Спасителе человечества, восстановившем в Самом Себе целостность человеческого естества и в Своей Божественной личности соединившем человеческую природу с Божественной».
Отношения Яхве с израильским народом представлены в книге Бытия как калька хеттских договоров правителя с вассалами.
Проклятия Второзакония будто списаны с жестоких новоассирийских текстов второй половины VII в.
В некоторых фрагментах Второзакония, напротив, представлены «анти-рецепции» ассирийского образца:
Яхве заключает завет не так, как в Ассирии — с царем (и только через царя — с его подданными), но непосредственно с народом» (Введение в Ветхий Завет / Под ред. Эриха Ценгера (Серия «Современная библеистика»). — М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2008. С. 147, 149).
При этом
“обещание земли как клятва, данная праотцам, является единственной темой, проходящей красной нитью и через все пять книг Быт — Втор (Быт 12:7; 13:15, 17; 15:7, 18; 17:8; 24:7; 28:4, 13; 35:12; 48:4; 50:24, Исх 13:5, 11; 32:13; 33:1, Лев 18:3; 19:23; 20:24; 23:10; 25:2, 38, Числ 11:12; 14:16, 23; 32:11, Втор 1:8, 35; 6:10, 18, 23; 7:13; 8:1; 10:11; 11:9, 21; 19:8; 26:3, 15; 28:11; 30:20; 31:7, 20; 34:4) (Введение в Ветхий Завет / Под ред. Эриха Ценгера (Серия «Современная библеистика»). — М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2008. С. 91).
Любовь иудеев к Яхве в Ветхом Завете означает исключительно верность и преданность ему как своему Хозяину и Господину.
Профессор Осипов отмечает, что
ожидание Мессии является центральным пунктом ветхозаветного Откровения, душой всей ветхозаветной религии.
В отдельных ветхозаветных книгах Мессия наделяется различными чертами: царя, первосвященника, пророка. По мнению профессора Осипова вместо ветхозаветного Откровения Божия о Христе
“иудейские священники, богословы и учители внушили своему народу чисто земное, вполне языческое, политическое истолкование Мессии: Он будет еврейским царем, которому подчинятся все народы земли и для еврейского народа наступит царство полного земного благоденствия. Отсюда становится понятным, почему за учение о Своем Царстве не от мира сего (Ин. 18, 36) был отвергнут пришедший Мессия”.
Здесь доктор богословия в очередной раз выдает желаемое за действительное.
Конечно, “подавляющее большинство иудеев помышляли о земном царстве Израиля и земном «спасении»”, но не по причине отвержения ветхозаветного учения о Мессии, а ровно наоборот, точно следуя такому представлению из Ветхого Завета.
Христианские представления о страдающем Мессии сформировались уже после распятия Иисуса, когда его последователям пришлось переосмыслить соблазн “слабости” Иисуса как претендента на роль Мессии в глазах всего религиозного сообщества.
В самом же Ветхом Завете и апокрифических книгах различных иудейских течений содержится совершенно иной образ посылаемого Богом Мессии — Царя, Освободителя Израиля, который несправедливо терпел оккупацию римской империи и вообще унижение от всех сил зла мира сего. Мессия должен был утвердить превосходство иудеев над язычниками, как это было обещано народу израильскому в Книге Второзакония:
«господствовать будешь над многими народами, а они над тобою не будут господствовать» (Втор 15:6),
«Он поставит тебя выше всех народов… в чести, славе и великолепии» (Втор 26:19).
Ничего подобного Иисус из Назарета не совершил.
Профессор Осипов в качестве уникального атрибута Ветхого Завета приводит
“пророческие указания на Христа Спасителя, многие из которых поражают точностью своих хронологических, географических и генеалогических предсказаний, дают исключительную возможность для каждого беспристрастного искателя истины увидеть в Иисусе Христе обещанного Богом Мессию и Господа”.
Этот тезис также не соответствует действительности.
Большая часть этих пророчеств о Христе представляет собой произвольные попытки соотносить события из жизни и Страстей Иисуса с историями и образами Ветхого Завета.
Часто при этом авторам таких изысканий (например, ев. Матфею) приходилось идти на подлог и порчу текста Ветхого Завета (пророчества о рождении от Девы, о величии Вифлеема, перечень имен в родословии Иисуса и даже несуществующее пророчество об Иисусе-Назорее).
Например, в пророчестве об Эммануиле Исайя имел в виду политический инцидент, предсказывая царю Ахазу избавление Иудеи и, как на удостоверяющее знамение этого, указывая на предстоящее рождение его супругой сына Езекии (Сорокин Александр, прот. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. Курс лекций — СПб.: Институт богословия и философии, 2002. С. 168).
В тексте Ис 7.14 нет упоминаний ни Мессии, ни девственницы.
Пророк Исайя называет Христом-Помазанником персидского царя Кира II (Ис. 45.1), хотя тот почитал бога Мардука.
Вечная жизнь и воскресение. Это идеи проникли в ветхозаветную религию из окружающих их народов, в частности, от древних египтян. Между прочим, в религии Древнего Египта “загробное мздовоздаяние” было связано не только с божеством загробного мира (Осирисом), но и с фигурой царя-фараона, как Сына Божия, который после своей смерти сам становился Богом и помогал своим приближенным достигать вечной жизни.
Представление о воскресении из мертвых впервые было зафиксировано в Книге Даниила (гл.12). Более того, книга Даниила представляет собой единственное ветхозаветное свидетельство воскресения из мертвых (текст Иез 26:19 остается спорным). По более раннему представлению, все умершие, независимо от хороших или дурных поступков, продолжают жить в подземном царстве. В Книге Даниила делается акцент на другое. По Дан 12:1-4, 13 верные Яхве израильтяне после смерти восстанут для вечной жизни, в то время как всем остальным грозит вечное бесчестье (Введение в Ветхий Завет / Под ред. Эриха Ценгера (Серия «Современная библеистика»). — М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2008. С. 671-672)
Возникновение второй редакции Книги Даниила следует датировать после 168 г. до н.э., то есть межзаветным периодом.
II. Нравственность Ветхого Завета поражает своей примитивностью, жестокостью и ограниченностью
Профессор Осипов указывает на
“бóльшую, нежели у окружающих народов, строгость жизненных установлений и многих нравственных предписаний”.
Жаль, что он не приводит конкретных примеров “высоты” ветхозаветной нравственности, ведь на той же странице он утверждает обратное:
“вся ветхозаветная религия утверждалась на «рабско-наемнической» психологии человека, на понимании заповедей Божиих как извне данных человеку, как юридического закона. Ветхий Завет, особенно Пятикнижие, фактически, был религией с ярко выраженной материалистической направленностью. Поражает во всех этих обещаниях, наградах и угрозах глубоко земной их характер, отсутствие каких-либо духовных целей… Этот глубокий материализм является самой парадоксальной и в то же время наиболее яркой характеристикой ветхозаветной иудейской религии”.
Осипов А.И. отмечает двойные стандарты в нравоучениях Ветхого Завета:
“Если по отношению к своим соплеменникам, близким и пришельцам они требует соблюдения справедливости (Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради… и т.д. (Втор. 5, 17–19)), то в отношении других народов они открывает путь к вседозволенности”.
Например,
“иноплеменнику ссужай под проценты, а брату твоему — нет” (Втор 23.20).
Избранничество Израиля часто представлялось в Ветхом Завете в политическом плане как утверждение национальной исключительности древних иудеев, их превосходства над всеми другими народами. Более того, в некоторых текстах звучит идея о том, что Бог отвергает (и погубит) языческие народы ради блага Израиля:
«Я Господь, Бог твой, Святый Израилев, Спаситель твой; в выкуп за тебя отдал Египет, Ефиопию и Савею за тебя. Так как ты дорог в очах Моих, многоценен, и Я возлюбил тебя, то отдам [других] людей за тебя, и народы за душу твою» (Ис 43.3–4).
В тексте Втор 23.2 Яхве будто отвергает представителей племен Аммонитян и Моавитян до десятого поколения.
Очевидно, что это предписание касалось всего народа, а личные характеристики представителей указанных народностей как будто не имели никакого значения.
Как результат подобных представлений об отношениях Яхве и Израиля в ветхозаветных книгах
появились указания, предписывающие геноцид языческих народов.
Например, обращаясь к царю Саулу, пророк Самуил возвестил:
“Так говорит Господь Воинств: Я вспомнил, как поступил Амале’к с Израилем, пытаясь заградить ему путь, когда Израиль уходил из Египта. Иди и отомсти Амалеку. Предайте заклятью и уничтожьте все, что есть у него. Не жалей его, предай смерти всех: и мужчин, и женщин, и детей, и младенцев!» (1 Цар 15.2-3).
В некоторых случаях женщин, девственниц и скот разрешалось взять себе в качестве добычи.
Но местные ханаанские племена необходимо было уничтожать полностью:
“Когда Господь, ваш Бог, отдаст город в ваши руки, всех мужчин в нем поразите мечом. А женщин, детей, скот и все, что есть в городе, можете взять себе как добычу. Пользуйтесь всем тем, что возьмете у врага как добычу, — тем, что отдаст вам Господь, ваш Бог! Так вы должны поступать с теми городами, которые находятся далеко от вас и не принадлежат здешним народам. А в городах здешних народов, чью землю Господь, ваш Бог, отдает вам во владение, не оставляйте в живых никого! Предайте их всех заклятью и уничтожьте — хеттов, амореев, ханаанеев, периззеев, хиввеев и евусеев — как повелел вам Господь, ваш Бог” (Втор 20.13-17).
Далее в тексте содержится обоснование жестокого геноцида для целых племен:
“Иначе они научат вас творить все те мерзости, которые они творят для своих богов, и вы согрешите пред Господом, вашим Богом” (Втор 20.13-18).
Отметим, что убивать нужно было не только чужаков, но и инакомыслящих родственников:
“Если твой родной брат, или сын, или дочь, или любимая жена твоя, или друг, дорогой тебе, как жизнь, станет тайно уговаривать тебя идти и служить другим богам… Убей его! При его казни ты должен нанести ему удар первым, а все остальные — вслед за тобой” (Втор 13:6-9).
Защитники библейского гонения на инакомыслие обычно упоминают чудовищные преступления язычников того времени: ханаанские культы предполагали человеческие жертвоприношения и сексуальные излишества.
Действительно, о жертвоприношениях детей Ветхий Завет говорит только с содроганием отвращения.
Получается, для того, чтобы уничтожить в Ханаане практику детоубийства, израильтянам было необходимо убить ханаанских детей и младенцев!
Между прочим, древнее израильское законодательство говорит, что всякое перворожденное принадлежит Господу (Исх. 43, 1; 22, 28; 34, 19; Втор. 15, 19). Яхве претендует на начаток урожая, на первенцев скота и людей. Они должны отдаваться Богу в знак того, что все блага жизни суть дары, врученные Им Израилю, которые Он может потребовать назад. Но Яхве дал милостивую заповедь, согласно которой вместо перворожденного сына должно быть принесено в жертву животное (Исх. 13, 13; 34, 20) (Сорокин Александр, прот. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. Курс лекций — СПб.: Институт богословия и философии, 2002. С. 145).
Если попробовать сопоставить уровень “гуманизма” в Древнем Израиле и у окружающих их язычников, следует учесть, что в Законе Моисея предусматривалась казнь через сожжение на огне:
«Если кто возьмет себе жену и мать ее: это беззаконие; на огне должно сжечь его и их, чтобы не было беззакония между вами» (Лев 20:14).
«Если дочь священника осквернит себя блудодеянием, то она бесчестит отца своего; огнем должно сжечь ее» (Лев 21:9).
Закон Моисея позволял главе семейства
«продать дочь свою в рабыни» (Исх 21:7).
Иудеям дозволялось приобретать рабов из числа представителей иных народов:
«покупайте себе раба и рабыню у народов, которые вокруг вас… и они могут быть вашей собственностью; можете передавать их в наследство и сынам вашим по себе, как имение; вечно владейте ими, как рабами» (Лев 25:44–46).
Итак, в Ветхом Завете человек называется собственностью, сравнивается с имением и может наследоваться как объект недвижимости или скот.
Это Небесное Откровение или отражение человеческих обычаев?
А еще отметим, что в Ветхом Завете поступки воспринимались как безнравственные лишь потому, что человеку это кажется «мерзким» и «безобразным».
С точки зрения нейрофизиологии чувство отвращения у человека обрабатывает островковая часть мозга. У людей этот “брезгливый чистюля” (т.н. “передний островок” мозга) активируется при упоминании о чем-то отвратительном с морально-этических позиций: нарушении общественных норм или людях, опозоренных в глазах общественности. Активируется островковая зона и тогда, когда едят тараканов или воображают сей прелестный процесс. То же происходит, если соседнее племя сравнивается в мыслях с этими отталкивающими насекомыми. Нейрофизиологи видят здесь ключ к тому, как человеческий мозг отображает «мы и они».
Поэтому неудивительно, что в Библию проник призыв уничтожать целые народы (они “творят мерзости!”), а еврейская женщина после вступления во второй брак не могла снова сойтись с первым мужем:
“не может первый ее муж, отпустивший ее, опять взять ее себе в жену, после того как она осквернена, ибо сие есть мерзость пред Господом [Богом твоим], и не порочь земли, которую Господь Бог твой дает тебе в удел» (Втор 24:1, 3–4).
Эта заповедь описывает не волю Господа, а как бы мы сейчас сказали, общественную мораль. Иисус считал это Моисеево установление человеческим, а не божественным:
не Бог, а Моисей “написал вам сию заповедь” (Мк 10:4–6).
Омерзение у автора Второзакония вызывали бастарды — незаконнорожденные дети:
«рожденный от недозволенной связи не может войти в общину Господа, и потомки его, даже в десятом поколении, тоже не могут» (Втор 23:2).
В Ветхом Завете было особое отношение к мужчинам, лишенным способности к деторождению. В списке отверженных были евнухи (неполноценные мужчины) и гомосексуалисты.
Во многом сексуальная сфера в Законе Моисея регулировалась в соответствием с пониманием о ритуальной чистоте и в соответствии с ощущением отвращения.
Бесноватые (т.е. люди, проявляющие признаки психического заболевания) не допускались на службу в синагогу, поскольку из-за одержимости духом они считались нечистыми, а следовательно — ритуально неприемлемыми.
Отметим, что нравственные предписания Закона Моисеева имеют параллели с кодексом Хаммурапи и хеттскими законами. Многие из приведенных в 28 главе Второзакония “проклятий завета”, встречаются в ассирийских договорах VII в. до н.э.
В тексте Втор 28:25–29 Яхве грозит поражением от врагов, болезнями, безумием, беззащитностью.
Точно такие же несчастья перечисляются в договорах Асархаддона, причем почти в таком же порядке.
Следовательно, это был типичный элемент раздела проклятий в документах подобного типа.
III. Обрядность Ветхого Завета была не только тяжелым бременем для древних иудеев, но и рассматривалась христианами как глупость и человеческая фантазия
Свт. Иоанн Златоуст полагал, что
“все иудейское — и жертвы, и очищения, и новомесячия, и ковчег, и самый храм… всё это допущено по языческой грубости иудеев… Бог допустил в служении себе то, что наблюдали язычники при служении демонам”. “Как увидел Он, что евреи беснуются, скучают, хотят жертв, готовы, если им не позволят этого, обратиться к идолам, или даже не только готовы обратиться, но уже и обратились, то позволил им жертвы”.
Еще более жесткая оценка ветхозаветному культу содержится в раннехристианском произведении «Послание к Диогнету», где принесение кровавых жертв Богу названо глупостью:
«эллины, принося жертвы бесчувственным и глухим существам, показывают знак неразумия, а иудеи думая почтить Бога теми же жертвами, как будто Он имеет в том нужду, являют может быть более глупость, нежели благочестие”.
Пытаясь понять истоки обряда обрезания, св. Иустин Философ отмечал не императив Господа, а низкий нравственный уровень древних иудеев.
Синайское законодательство ввело пищевые запреты: запрет есть мясо падшего или растерзанного зверем животного (Лев 11.39; Лев 17.15), не разрешалось есть курдюк жертвенных животных (Лев 7.3, Лев 7.23–25); запрещалось употреблять в пищу определенные виды млекопитающих, а также некоторых птиц, водоплавающих, пресмыкающихся и насекомых (Лев. 11.1; Втор 14.3–21), нечистой считалась пища, пришедшая в соприкосновение с умершим человеком (Числ 19.14) или животным (Лев 11.31–38). Наиболее известным пищевым ограничением Ветхого Завета является запрет вкушать свинину (Лев 11.7). Согласно пророку Исайе, те люди, которые «едят свиное мясо и мерзость и мышей, — все погибнут, говорит Господь» (Ис 66.17). Здесь пищевой запрет напрямую связан с волей Господа («говорит Господь»).
Если в Ветхом Завете нечто называется “мерзостью пред Господом”, это указывает не на брезгливость Яхве, а на то, что указанный обычай или феномен выглядел отвратительно в глазах древних иудеев.
При этом ветхозаветное законодательство очень мало внимания уделяло воле человека, его намерениям.
Важнее был сам факт осквернения, причем не имело значения, сколько времени человек прикасался к источнику нечистоты, а также не важен был объем нечистого объекта: «если прикоснется к нечистоте человеческой, какая бы то ни была нечистота, от которой оскверняются, и он не знал того, но после узнает, то он виновен» (Лев 5:3).
С точки зрения Закона Моисеева омерзительными, нечистыми считались, к примеру, женщины (особенно во время менструации). Отвращение вызывали кожные заболевания, когда, например, менялся цвет кожи, выступала сыпь, появлялись гнойные язвы (Лев 13).
Мерзкой казалась поллюция (Втор 23:10–11). В Библии упоминается ритуальная нечистота супружеских отношений (Лев 15:18).
В той же 23-й главе Книги Второзакония содержится знаменитое правило о лопатке и отхожем месте (Втор 23:12–14).
В этом тексте чувство брезгливости приписывается самому Богу.
Обратим внимание, как Яхве грозится покинуть нечистоплотного иудея и прекратить помогать тому убивать врагов.
Главным источником ритуальной нечистоты в Ветхом Завете считалось соприкосновение с мертвым телом. Мертвые тела людей, части их (кости) и даже могилы считались нечистыми (Чис 19:16).
В сочинении III в. н.э. «Апостольские постановления» относительно законов ритуальной чистоты дан очень резкий отзыв:
«наблюдения эти пустые и не имеющие смысла изобретения людей глупых».
Можно ли назвать эти правила богодухновенными?
Процитируем еще раз профессора Осипова:
“Ветхий закон подавляет человека многочисленностью внешних обрядовых предписаний, которыми должен руководствоваться иудей. Это привело, в конечном счете, к фетишизации обрядового закона, «субботы»… В послании к Коринфянам Апостол ветхозаветные установления называет даже служением смертоносным буквам, служением осуждения (2 Кор. 3, 7–9)”.
Богодухновенное служение осуждения?
Подведем итоги
Книги Ветхого Завета не содержат признаков сверхъестественного откровения.
Это касается вероучения, нравственности и ветхозаветного культа.
Закон Моисеев по словам ап. Павла
“был детоводителем (παιδαγωγὸς) ко Христу» (Гал 3:24–26).
Блаж. Иероним Стридонский пояснял, что
воспитатель (παιδαγωγὸς) «не есть учитель и отец, и воспитываемый не ожидает от него ни наследия, ни познаний».
Получается, что от ветхозаветных текстов и не стоило ожидать “познаний”.
Книги Ветхого Завета не содержат сверхъестественных или хотя бы уникальных сведений о самом Яхве и о происхождении мира.
О творении из ничего (creatio ex nihilo) говорится один единственный раз в 2 Макк. 7.28 — неканонической книге межзаветного периода.
Учение об единобожии возникло в иудейской среде очень поздно — после Вавилонского плена.
Книга Даниила представляет собой единственное ветхозаветное свидетельство воскресения из мертвых (текст Иез 26:19 остается спорным). По более раннему представлению, все умершие, независимо от хороших или дурных поступков, продолжают жить в подземном царстве. В Книге Даниила делается акцент на другое. По Дан 12:1-4, 13 верные Яхве израильтяне после смерти восстанут для вечной жизни, в то время как всем остальным грозит вечное бесчестье (Введение в Ветхий Завет / Под ред. Эриха Ценгера (Серия «Современная библеистика»). — М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2008. С. 671-672).
Пророчества о Мессии создавались христианами «задним числом», путем придания тексту нового смысла, а порой и через порчу самого текста.
В древней ближневосточной мифологии можно найти множество параллелей идеям и сюжетам Ветхого Завета. И наоборот, многие элементы культа Яхве имеют прототипы в древнеегипетской религии, шумеро-вавилонской мифологии и культах Ханаана.
Источник ветхозаветного учения о нечистоте — чисто человеческий, субъективный.
За рамками отторжения (на карантине) находилось значительное количество иудеев, по какой-либо причине получивших увечья или серьезные заболевания, незаконнорожденных или неспособных к семейной жизни. Казалось, что эти люди Богу не нужны.
Удивительно, но то, что считалось мерзким в Законе Моисея, в христианстве принимает нейтральное значение (свинина) или даже почитается как святыня (святые мощи).
Нравственный уровень, предписанный в Ветхом Завете, крайне низок.
Закон Моисея подтверждал царящие в древнем мире представления о нормативности рабства, враждебности к представителям иных народов и рас, низком и крайне зависимом статусе женщин и детей, необходимости физического насилия в процессе воспитания детей.
“Этические предписания попали в Библию отнюдь не путем сверхъестественного божественного откровения, а являлись частью нормального этоса народов того времени и того региона. Бездумно придерживаться таких предписаний сегодня, принимая их за непосредственные божественные установления, попросту опасно. Еще опаснее настаивать на их соблюдении как на важном элементе христианской идентичности. Таким образом происходит подмена этой идентичности. Чаще всего такими обычаями, установлениями и ценностями являются патриархальные традиции” (А. Тихомиров, Д. Брауэр «…Истинно свободны будете»).
Ветхозаветные книги это традиция древних ближневосточных кочевников. Ничего сверхъестественного в них нет.
P.S. Вызывает сожаление, что в учебных заведениях РПЦ преподаватели со статусом доктора богословия весьма слабо владеют знаниями в области библеистики, религиоведения и древних языков. Печально, что будущие священнослужители РПЦ формируют свои представления о систематическом богословии из подобных посредственных пособий.
Литература
- Введение в Ветхий Завет / Под ред. Эриха Ценгера (Серия «Современная библеистика»). — М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2008. — 802 с.
- Исследование “Среды”: Раз, два, три. URL: https://sreda.org/lodka/issledovanie-sredyi-raz-dva-tri
- История религий / Митрополит Иларион (Алфеев) — Глава 1; Протоиерей Олег Корытко — Введение, главы 2–9; Протоиерей Валентин Васечко — Раздел «Инославие». — М.: Общецерковная аспирантура и докторантура им. святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, 2016
- Кроссан Джон Доминик. Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги. — М.: Эксмо, 2015
- Сапольски Роберт. Биология добра и зла: Как наука объясняет наши поступки. — М.: Альпина нон-фикшн, 2019
- Сорокин Александр, прот. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. Курс лекций — СПб.: Институт богословия и философии, 2002. — 362 с.
- Тихомиров Антон, Дитрих Брауэр. «…Истинно свободны будете». Размышления о свободе в контексте российской Евангелическо-Лютеранской Церкви
- Уолтон Джон X., Мэтьюз Виктор X., Марк У. Чавалес. Библейский культурно-исторический комментарий. Ветхий Завет
- Щедровицкий Д. В. Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево.— М.: Теревинф, 2014.— 1088 с.
Спасибо! Крайне интересная и полезная статья.